Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Человек - не материя, а феномен, волна, разбивающаяся о безбрежную вселенную.
Сила.
И эта сила не изменилась.
Этой силой был я.
За дверью каюты послышались голоса.
Поспешно отойдя от зеркала, я отыскал ящик, где хранилось нижнее белье, выбрал пару и надел их как раз к тому моменту, когда дверь закрылась.
"Милорд?" - вмешался один из стражников.
"Пропустите меня, я говорю!" - раздался второй голос, полный раздражения и со знакомым джаддианским акцентом. "Доми, это я! Нима!"
"Пропусти его, стражник!" велел я, поворачиваясь лицом к двери.
Старое знакомое лицо было лучом света в темном колодце.
Слуга Немрутти щелкнул пальцами одному из двух стражников и бочком прошел в открытую дверь. Нима был одет в знакомую белую тунику, жилет и свободные шаровары, которые он так любил, но на его широком квадратном лице застыло совершенно незнакомое и неуместное выражение радости.
"Это вы!" - воскликнул он и сморгнул слезы. "Да будет доволен Господь, Ахура Мазда, этой моей молитвой! Хвала ему! Видеть Вас снова в добром здравии, Доми, после..." Он вытер глаза. "После того, как я видел вашу смерть!"
"Я помню", - сказал я. "И принцесса".
"Это действительно вы?" спросил Нима, шагнув вперед.
Я обнял его. "Это я, Нима".
"Хозяин!" - всхлипывал джаддианский гомункул, уткнувшись мне в плечо. "Это было ужасно, так ужасно… что произошло..."
Я отстранился, положив руки на плечи слуге. "Не будем больше говорить об этом, добрый Нима. Все кончено, и я здесь".
Глаза Нимы, казалось, впервые сфокусировались на моем лице. "Доми!" Он моргнул. "Вы изменились!"
"Я обновился", - сказал я. "Но остался собой". Я опустил взгляд на свою почти наготу. "Кое-что из моей одежды осталось, не так ли?"
Этот вопрос заставил дворецкого вернуться к делу, и он резко вздохнул. "Конечно, лорд". Он поспешил к шкафу, встроенному в стену каюты, и достал оттуда белую рубашку, застегивающуюся на левой стороне шеи. Я натянул ее, выбрав расклешенные брюки в стиле для верховой езды, которые Нима выдал мне следом, со знакомой красной полосой по внешнему краю.
"Здесь должна быть запасная пара сапог", - сказал маленький человечек, приседая, чтобы открыть нижнее отделение. Конечно, Нима выпрямился, держа в руках пару самонадевающихся сапог, подогнанных под мои икры. Я позволил Ниме застегнуть манжеты на лодыжках и надеть сапоги один за другим. Шнурки, спрятанные между внутренней подкладкой и внешней кожаной оболочкой, затянулись.
"Мы уходили в такой спешке", - беспокоился Нима, отступая назад и осматривая меня. "Принцесса, вы понимаете, ужасная женщина. Ужасная. Она не позволила мне остаться, чтобы собрать все необходимое. Ваши книги, хозяин! Все ваши книги! Если бы она дала мне хотя бы минуту, я, возможно, собрался бы с мыслями, возможно, спас бы больше, чем сделал. Но девушка. Кассандра вернулась. Я не хотел, чтобы она видела ваши… ваше тело. Но она настояла! И принцесса сказала, что мы должны немедленно отправиться с ней. Она привезла шаттл, и мы позвонили агенту Альбе, и все такое, и тому… маленькому человечку. Аристиду".
"Нима!" Я поднял руки, призывая к тишине, и слуга, запинаясь, остановился. На вешалке в шкафу висело множество черных туник. Имперский военный стиль. Двубортные, застегивающиеся на левую сторону по кавалерийской моде, с двумя серебряными петлицами на воротнике, на котором выгравировано императорское солнце. Я достал один из них, посмотрел на него, но не стал надевать. Бросив его на кровать, я сел рядом с ним, и пряди черных волос рассыпались по плечам.
"Филактерий Валки..." Слова вылетели у меня на одном дыхании. "Значит, он потерян?"
И мой кусочек скорлупы Тихого, того самого яйца, которое я видел в церкви на вершине холма в далеком Ллесу. И меч Гибсона.
"Прошу прощения, хозяин, - сказал Нима, - но я не говорил, что ничего не спас! Именно поэтому я здесь". Он принялся возиться с другим ящиком. "Я оставил здесь ваши вещи. Я... не знал, что с ними делать. Я думал... подумал, что мог бы отдать их девушке. Но теперь вы здесь, а времени прошло так мало".
"Два дня", - сказал я, - "да, я знаю".
"Я не могу поверить, что вы живы, господин!" произнес Нима и, повернувшись, подал спасенное.
Он протянул мне пояс со щитом. В свете каюты поблескивал изрядно потрепанный механизм излучателя - посеребренный диск на расстоянии ладони от пряжки. На ремне висел меч Гибсона и пустая кобура, в которой мог храниться станнер или другое оружие.
Улыбаясь, я взял его, и когда это сделал, Нима потянулся к своему горлу, вытаскивая знакомую платиновую цепочку толщиной с волос. "Мне пришлось ее почистить, - сказал Нима. "Смыть кровь, но и оболочка, и кулон не пострадали".
Настала моя очередь вытирать слезы с лица.
И филактерий Валки, и панцирь Тихого свисали с петли, которую Нима стянул через голову и протянул мне.
Я схватил его. "Да благословит тебя твой бог и все остальные, Нима, - воскликнул я, прижимая парня к себе. "Ты лучший слуга, чем я или любой другой человек могли бы мечтать". Отступив, я забрал у него ожерелье и сжал в кулаке раковину и кулон в виде полумесяца.
Как я мог сомневаться в том, что я тот самый человек?
Я был лишь Кораблем Тесея, как и все мы, и я был самим Тесеем, и только самим собой. Боль была все та же, боль там, где должна была быть Валка.
Там, где когда-то были все мои друзья.
"Я должен закончить", - произнес я. "Впереди еще много работы".
ГЛАВА 44
ТУМАННЫЙ СТРАННИК
Рука лежала на столе передо мной, ее длинные кости, наполовину затянутые в белую ткань, казалось, почти резонировали в моем сознании, когда я смотрел на них. Они были из адаманта, черного, как кости самой Ушары. Они были полыми, но я всегда думал, что они ребристые. Вместо этого они представляли собой решетку неправильных геометрических форм, состоящую из наноуглеродных трубочек, переплетенных между собой в виде плечевой кости, локтевой кости, лучевой кости, пястных костей, фаланг и всего остального - все это удерживалось вместе связками из наноуглеродной проволоки.
Я никогда не видел их, хотя они так долго путешествовали со мной.
Они напомнили мне кости
