14. Третий, он же Коммунистический Интернационал (Коминтерн), официально возник в 1919 г. по инициативе РКП (б) и лично В.И. Ленина. Объединял компартии различных стран и руководил революционным движением во всем мире. Был распущен в 1943 г.

15. По воспоминаниям поэта С. Спасского, встречавшегося со Зданевичем в 1913–1915 гг., когда в начале Первой мировой войны немецкие пушки грозили реймскому собору, “Зданевич ходил именинником. Хорошо, что уничтожают старье. Он действительно лично был доволен. Даже готовил он какой-то манифест, приветствовавший подобный акт” (Спасский С. Маяковский и его спутники: Воспоминания. Л.: Советский писатель, 1940. С. 20).

16. Можно почувствовать определенную близость образов большевика (чекиста) Триодина и профессионального революционера Василиска из “Восхищения”: у Василиска вся убеждающая сила находится в глазах (“глаза были такого железа”, ср. также с описанием Триодина, данным ранее: “Точно весь из камня, с лицом каменным и речью из камня”). Впрочем, пугавшая и восхищавшая советских интеллигентов тех лет яркая мускулинность похожих литературных персонажей (чекистов, командармов, партизан-подпольщиков) – скорее, обычная характеристика героев революционной романтики, некий штамп, в который Зданевич, возможно, вкладывает и свои скрытые смыслы (ср. также образы Лаврентия из “Восхищения” или Алемдара-Синейшины).

17. Речь идет о тайном соглашении 1915 г. между Россией, Англией и Францией о разделе Османской империи (см. комментарии к гл. 8).

18. Вообще слухи о возможном захвате Константинополя соединениями бывшей врангелевской армии возникли сразу же после их эвакуации из Крыма. Как пишет современный историк, тогда постепенно становилось очевидным, что “70 тысяч русских солдат, расположенных в непосредственной близости от турецкой столицы, обладали реальной возможностью с легкостью овладеть городом” (см.: Ипполитов С.С., Недбаевский В.М., Руденцова Ю.И. Три столицы изгнания. С. 28). Но главное, что к этому проекту действительно был проявлен настойчивый интерес советского правительства. Возможность использовать в своих целях бывшие белые подразделения обсуждала Коллегия Наркомата иностранных дел на своем заседании 22 апреля 1921 г. Нарком Г.В. Чичерин направил в ЦК РКП (б) письмо, в котором содержалась информация от некоего агента ОГПУ под псевдонимом “товарищ Е.”. В письме, в частности, говорилось: “Коллегия НКИД решительно высказывается за принятие предложения тов. Е. относительно Константинополя. Она считает это предложение заслуживающим серьезного внимания. При проведении этого плана следует однако действовать осторожно по дипломатическим соображениям. По словам тов. Е., врангелевцы резко настроены против Антанты, что они охотно возьмут Константинополь. Престиж Советской России среди них очень велик, но не настолько, чтобы они сами обратились к нам с заявлением о своем подчинении. После захвата Константинополя мы должны будем, по словам тов. Е., обратиться к ним в таком приблизительно ключе: “Антанта водила вас за нос и пользовалась вами против Советской России, но у вас теперь открылись глаза и мы рассчитываем, что вы больше не будете действовать во вред трудящимся России, мы предлагаем признать Советскую Власть, ваши преступления забываются и вам разрешается вернуться на родину”. У нас должен быть наготове политический аппарат, чтобы в тот момент сразу бросить его в Константинополь, причем ради большой осторожности переброска политработников может происходить как будто самочинно по их собственному желанию. Мы, таким образом, овладеем положением в Константинополе. Нас нельзя будет винить за события, развернувшиеся помимо нас. После этого мы передадим Константинополь его законным владельцам туркам, но не ангорским кемалистам, отделенным от Константинополя проливами, а константинопольским кемалистам, гораздо более левым, т. е., главным образом, имеющемуся в Константинополе рабочему элементу, который мы организуем и вооружим. Формально же Константинополь будет нами передан турецкому государству. Тов. Е. полагает, что в тот момент наши врангелевцы без труда займут Андрианополь и Салоники, там появятся наши комиссары, и едва держащиеся балканские правительства будут опрокинуты, что может иметь громадный политический эффект и дальше Балкан. В данный момент требуется поскорее отправить обратно тов. Е.; ему нужно тридцать тысяч лир <…> Надо немедленно послать его на моторной дрезине” (см. там же. С. 28–29).

Чтобы лучше понять сложную расстановку военно-политических сил в то время, надо добавить, что бывшие белогвардейцы, покидая свои лагеря, нередко переходили на службу к М. Кемалю. Один из очевидцев пишет: “Много офицеров Добровольческой армии, которые были эвакуированы из Новороссийска на Принцевы острова, куда-то исчезли и потом объявились в рядах кемалистов…“ (см.: Письма А.А. Гвоздинского Е.Л. Миллер. С. 452). В целях избежать и усиления армии Кемаля, и стихийных (или организованных большевиками) выступлений русской армии на Босфоре, и эпидемий, и просто грабежей местного населения казаками, представители оккупировавших Турцию союзных держав попытались увеличить внимание к благотворительной помощи русским эмигрантам (которая, впрочем, успешно разворовывалась), а также занялись их “распылением” по другим регионам и странам и содействием их возвращению в Советскую Россию.

Из мемуарных записей Н.Н. Чебышева, изданных впервые лишь в 1933 г. в Париже, следует, что, очевидно, именно в сентябрьские дни 1921 г. в Константинополе был раскрыт некий “турецкий заговор”, предположительно с советским “сценарием”: “Междусоюзное командование в лице генерала Гаррингтона объявило во всеобщее сведение, что заговор имел целью: вызвать в Константинополе восстание местного населения, захватить турецкие военные склады, взбунтовать английские войска и произвести убийства некоторых союзных офицеров, занимающих важнейшие посты.

Турецкой полицией было выдано английским военным властям двенадцать никому не известных турок. Двое турок повесились. “Турецкий заговор” при крайней вообще пассивности туземцев не внушал доверия. По-видимому, тут опять работали большевистские агенты, располагавшие секретной базой в Анатолии. Имелось в виду провозглашение советского строя в Константинополе, где был арестован командированный из России для организации вооруженных сил коммунистов помощник командующего 11-й советской армией Голеванов” (см.: Чебышев Н.Н. Указ, соч. С. 164). Насколько эти сведения соответствовали действительности, а в какой мере являлись лишь слухами, сознательно распространяемыми оккупационными властями, нам установить не удалось.

20

1. На обороте этого листа рукописи Зданевич оставил следующий текст: “Примечание. Ленинград, бывший Петроград (с 1914 года), а ранее Петербург, был переименован в Ленинград в 1924 году, по смерти Ленина. В 1921 году, во время подготовки красного восстания в Константинополе, было решено в случае успеха так наименовать Константинополь, как противопоставление Царьграду. Автор не счел нужным переделывать этого факта”. Рядом другой его вариант: “Лен<инград>, быв<ший> Петроград, был переименов<ан> в 1924 по смерти Ленина. В 1921 такое решение существовало относительно Константинополя (прим, автора)”.

2. Новый вариант имени “сумасшедшего” старца. На обороте одного из листов рукописи, варьируя написание различных имен, Ильязд, в частности, дважды пишет: “Яя бен Озилио”.

3. На полях страницы написано: “Слова, которые ничего другого не значат, кроме того, что значат, вообще ничего не значат”.

4. Такого эпизода нет ни в гл. з, где происходит сцена на корабле, ни в других частях романа. Вероятнее всего, это ошибка автора. Но можно