– Прекрасные принцы живут в сказках. А я – реальный человек. Со своими недостатками и достоинствами, – отвечала я, как-то забывшись на миг, что стала Зарецким. – Надеюсь, ты понимаешь, что я выигрываю у любого принца хотя бы тем, что не сошел со страниц книги, а имею плоть и кровь?

Даниил только хмыкнул.

– Я ничего не имею против тебя, хоть и помню, как позапрошлой зимой ты испортил Насте день рождения, а потом из-за твоих дружков нам пришлось платить ментам штраф. Но не думай, что у Насти никого нет. У нее есть я. Есть наши друзья. И мы не дадим ее в обиду. Усек?

– Усек, – отвечала я, вдруг понимая, как сильно я люблю друзей.

– Я рад, что у Насти такие друзья, – сказала я честно, и Дан почувствовал мою искренность.

Мы разговаривали недолго – еще минут двадцать, а после направились спать. Даниил, как тетушка-хлопотунья строгих правил, охранял мое тело от любых возможных посягательств, а потому заснуть сегодня на своем любимом диване мне не дали – постелили на полу в комнате Дана. Уступать свой диван случайному гостю он тоже не собирался – слишком ценил комфорт. Да я и не настаивала. Легла на матрас и накрылась одеялом.

В сон я провалилась с надеждой, что проснусь прежней, вновь обрету свое тело с первыми лучами солнца, однако этого не случилось. Спала я плохо, то и дело просыпаясь, – из-за непонятных ночных шорохов, из-за шагов соседей наверху, даже из-за дыхания Дана. И каждый раз, стоило мне открыть глаза, я хваталась за лицо и принималась ощупывать его, моля, чтобы оно стало прежним. Под утро я проснулась из-за гулкого грома и поняла, что организм Зарецкого возжелал пойти в туалет. Некоторое время я боролась с собой, прежде чем отважилась на сие действо уже во второй раз.

Я говорила себе, что все хорошо, что это просто физиология, присущая любому живому организму, и мне не стоит заострять на этом внимания. Однако страх и брезгливость полностью никуда не исчезали.

Потом я долго стояла в ванной комнате, сначала плеская в лицо холодную воду, а после разглядывая себя в зеркало. Зеркало хотелось разбить на тысячи сверкающих осколков, наступить на них и топтать, слыша звонкий хруст, однако я сдержала себя. И, глянув последний раз на бледное испуганное лицо Ярослава, я по привычке направилась в свою комнату. Там я рухнула на кровать и заснула, положив ногу на что-то мягкое и теплое. А за окном сверкали молнии и лил дождь.

Проснулась я рано, непривычно лежа на спине, закинув одну руку за голову. Было жарко – кто-то накрыл меня одеялом до самого подбородка. Казалось, что меня прожигают взглядом, однако все, на что меня хватило – приоткрыть глаза, увидеть белый потолок и закрыть глаза снова.

Спать хотелось со страшной силой.

Кто-то подул мне в лицо, и я заворочалась, натягивая одеяло до носа. Мне не хотелось вставать. Мне хотелось спать. Спать, спать и спать. Желательно много часов подряд. И чтобы никто ко мне не приставал.

– Вставай, – пропел кто-то моим голоском.

Я, вздрогнув, тотчас распахнула глаза, подскочила и встретилась взглядом с Зарецким, который сидел на полу, подогнув колени, и смотрел на меня не самыми добрыми глазами. Круги под глазами, бледная кожа, распущенные, порядком растрепанные волосы и изрядно помятое платье дополняли образ юной ведьмочки.

– Доброе утро, – сказал он насмешливо.

– Что ты тут делаешь? – выдохнула я, не сразу придя в себя. А после воспоминания навалились огромным снежным комом, и я с горечью поняла, что так и не обменялась телами с Ярославом. Господи, лучше бы я не просыпалась. За что мне это?..

– Я думал, ты мне ответишь на этот вопрос, – сказал Зарецкий вредным голосом и потряс меня за плечо: – Эй, не засыпай! Я, конечно, понимаю, что я – сова, но попробуй сопротивляться.

В его голосе звучало злорадство.

Я, щурясь от яркого дневного света, села. Желание заснуть не проходило, и моя голова то и дело клонилась то к одному плечу, то к другому. Мне, жаворонку, такие муки были в новинку. Обычно я просыпалась по звонку будильника и вполне бодро начинала собираться. Сейчас окончательно прийти в себя помогла мысль о том, что мы вновь оказались в телах друг друга. То ли колдовство, то ли безумие – одно на двоих – не отпускало нас.

– Мне плохо, – жалобно сообщил Ярослав. – Во рту сухо, как в пустыне, и голова трещит.

– Еще бы! Какого черта ты вчера напился? – спросила я сердито и неожиданно широко зевнула, рассмешив Ярослава.

– Я выпил немного! И даже сам не понял, когда опьянел. А какого ты спала со мной? – спросил он, прищурившись. – Притащилась посредине ночи и рухнула на меня. Твое жалкое тельце едва не треснуло.

– Что ж ты меня не разбудил? – злобно поинтересовалась я.

– Как-никак ты в моем теле. Я решил, что мое тело должно спать с комфортом, – пояснил высокомерно Зарецкий. – Кстати, ты раздеться не могла? Или всегда спишь в одежде?

Я и правда осталась в футболке и джинсах. Даже носки снимать не стала.

– А ты в чем спал? – подозрительным взглядом окинула я Зарецкого, который сидел все в том же синем платье, которое я надевала вчера на свидание с Карлом. Стоило мне подумать о немце, как сердце мое сжалось. Бедный Карл! Опять у нас все сорвалось. Хотя, насколько я помню, его близость не доставила мне особого удовольствия.

– В этом и спал, – буркнул Яр. – Отвратная одежонка. И тут все жмет, – потянул он за лямку лифчика, которая выглядывала из-под него. – Наверное, циркуляция крови нарушена. Слушай, а в груди есть вены? – с искренним беспокойством спросил он. – А то вдруг там что-нибудь пережало?..

И он снова дернул за лямку.

– Прекрати, – предупредила его я, не без труда поднимаясь на ноги и поднимая с пола Зарецкого, рассудив, что не стоит ему там сидеть. А после, как могла, поправила ему волосы, убрав их за спину. Волосы слабо пахли сигаретами – видимо, вчера вобрали в себя дым в той квартире.

Однако вместо привычного отвращения я почувствовала странное желание закурить. Этот малолетний дурень еще и курит, что ли?

– Сними с меня эту хрень! – потребовал Ярослав и опять потянул себя за злосчастную лямку. – Немедленно!

– Сниму, – пообещала ему я, убирая его руку подальше, дабы он ничего мне не порвал. Я ненавидела, когда кто-то портил мои вещи. А у Зарецкого было что-то вроде мании разрушения. – Стой спокойно, детка.

– Э-э-э, – только и смог сказать Дан за нашими спинами, который незаметно вошел в гостиную, служившую мне спальней. Я испугалась, но ничем не выдала себя.

– Привет, – тепло улыбнулась ему я и незаметно ткнула в спину Зарецкого, чтобы и он поздоровался.

– Здорово, чувак, – отозвался тот нервно и зачем-то помахал рукой. – А ты откуда здесь?

– Еще не протрезвела? – грозно осведомился Дан. – На работу-то собираешься?

Я взвыла про себя. Точно! Работа! Мне нужно было приехать в редакцию!