– А потом, судя по всему, – рассказал мне Уэбстер, – дикие птицы унесли вирус на запад – в Индию, Африку, Европу и так далее.

В 2006 г. вирус, например, попал в Египет и стал для страны большой проблемой.

– Вирус в Египте повсюду. На коммерческих птицефабриках, в популяциях уток.

Египетские ветеринары попытались привить домашнюю птицу вакциной, импортированной из Азии, но вакцинация не сработала.

– Удивительно, что случаев среди людей не было больше.

Цифры в Египте довольно большие: 151 заболевший, 52 умерших по данным за август 2011 г. Эти цифры – более чем четверть всех мировых случаев птичьего гриппа у людей и более трети всех смертельных случаев с 1997 года, когда H5N1 впервые проявил себя. Но есть один важный факт: очень немногие случаи заболевания в Египте (а может быть, и ни одного) стали результатом передачи от человека к человеку. Все эти несчастные египтяне заразились напрямую от птиц. Это говорит о том, что вирус пока что не нашел эффективного способа передаваться между людьми.

Эта ситуация, по словам Роберта Уэбстера, опасна по двум причинам. Во-первых, Египет, учитывая недавние политические неурядицы, вполне возможно, просто не сможет справиться со вспышкой птичьего гриппа, передающегося воздушно-капельным путем, если таковая случится. Во-вторых, он, как и многие другие ученые, занимающиеся гриппом, и чиновники из систем здравоохранения по всему миру, опасается вот чего: все эти мутации, все эти многочисленные контакты между людьми и зараженными птицами могут, в конце концов, породить генетическую конфигурацию вируса, которая сделает его высокозаразным для людей.

– Пока H5N1 существует, – сказал Уэбстер, – всегда есть вероятность катастрофы. Да, вот так и обстоит дело с H5N1. Пока он с нами, в человеческой популяции, есть теоретическая возможность, что он получит возможность передаваться от человека к человеку.

Он немного помолчал.

– И тогда – да поможет нам Бог.

114

Вся эта тема, словно вирус, передаваемый воздушно-капельным путем, носится туда-сюда по ветрам рассуждений. Большинству людей не знакомо слово «зооноз», но они слышали об атипичной пневмонии, о лихорадке Западного Нила, о птичьем гриппе. Они знают кого-то, кто перенес болезнь Лайма, и слышали о ком-то, кто умер от СПИДа. Они слышали об Эболе и знают, что это ужасная болезнь (хотя они могут путать ее с E. coli, бактерией, которая может вас убить, если вы съедите не тот шпинат). Они беспокоятся. Они что-то где-то слышали. Но у них нет времени или желания вникать в научные подробности. Я могу на собственном опыте сказать, что некоторые люди, узнав, что вы пишете книгу о таких вещах – о жутких новых болезнях, о вирусах-убийцах, о пандемиях, – переходят сразу к делу. Они спрашивают: «Мы все умрем?» И я взял за правило отвечать «да».

Да, мы все умрем. Да. Мы все будем платить налоги, а потом мы все умрем. Большинство из нас, впрочем, умрут от чего-то куда более будничного, чем новый вирус, недавно передавшийся человечеству от утки или от шимпанзе, или от летучей мыши.

Опасность, которую представляют зоонозы, вполне реальна и страшна, но степень неуверенности тоже высока. Даже близко, черт возьми, нет никакой надежды, по колоритному выражению Роберта Уэбстера, что мы сможем предсказать природу или время начала следующей пандемии гриппа. В этой системе слишком много случайных или почти случайных факторов. Прогнозирование всех этих болезней – довольно неблагодарное занятие, которое скорее может дать ложную уверенность, чем реальные данные, на основе которых можно действовать. Я задал не только Уэбстеру, но и многим другим выдающимся ученым, изучающим болезни, в том числе экспертам с мировым именем по Эболе, SARS, вирусам, переносимым летучими мышами, ВИЧ и эволюции вирусов, один и тот же вопрос из двух частей.

1) Появится ли в ближайшем будущем болезнь, достаточно вирулентная и заразная, чтобы вызвать пандемию на уровне СПИДа или «испанки» и убить десятки миллионов людей?

2) Если да, то что это будет за болезнь и откуда она придет?

Ответы на первый вопрос были в диапазоне от «Может быть» до «Вероятно». В ответах на второй вопрос чаще всего упоминались РНК-вирусы, особенно те, резервуаром которых служит какой-нибудь примат. Ни один из них, кстати, не возражал против идеи, что если Следующая Большая Беда все же придет, она будет зоонозом.

В научной литературе вы найдете примерно такие же осторожные, информированные предположения. Дональд Бёрк, светило эпидемиологии инфекционных заболеваний, ныне декан Школы здравоохранения в Питтсбургском университете, в 1997 г. прочитал лекцию (позже опубликованную), где перечислил критерии, которым должны отвечать вирусы, способные вызвать новую пандемию. «Первый критерий – самый очевидный: уже вызванные пандемии в недавнем прошлом человечества», – сказал Бёрк своим слушателям. Этому критерию, среди прочих, отвечают ортомиксовирусы (в том числе грипп) и ретровирусы (в том числе ВИЧ). «Второй критерий – это доказанная способность вызывать крупные эпидемии в популяциях животных». Этот критерий опять-таки указывает на ортомиксовирусы, а также на парамиксовирусы (вроде Хендры и Нипах) и коронавирусы – в том числе тот, который позже стал известен под названием SARS-CoV. Третий критерий Бёрка – «естественная способность эволюционировать», то есть готовность мутировать и рекомбинировать (или реассортировать), что «дает вирусу возможность войти в человеческую популяцию и вызвать пандемию». В качестве примеров он снова привел ретровирусы, ортомиксовирусы и коронавирусы. «Некоторые из этих вирусов, – предупреждал он, имея в виду, в частности, коронавирусы, – должны считаться серьезной угрозой для здоровья человека. Это вирусы с высокой скоростью эволюции и доказанной способностью вызывать эпидемии в популяции животных»[239]. Оглядываясь назад, интересно отметить, что он предсказал эпидемию SARS за шесть лет до того, как она произошла.

В недавнем разговоре Бёрк сказал мне: «Мне просто повезло – я угадал». Он самоуничижительно засмеялся, а потом добавил, что «предсказание – слишком сильное слово» для описания его работы.

Дональду Бёрку можно в этом отношении доверять не больше и не меньше, чем любому другому человеку. Но тот факт, что точное предсказание сделать трудно, вовсе не говорит о том, что мы обязаны оставаться слепыми и неподготовленными и относиться к новым и возвращающимся зоонозным заболеваниям с фатализмом. Нет. Практичная альтернатива самоуспокоению, как выразился Бёрк, – «улучшение научной базы для улучшения готовности». Под «научной базой» он имел в виду понимание, за какими группами вирусов наблюдать, способность полевых групп засекать преодоление межвидового барьера в отдаленных регионах до того, как событие перерастет в масштабную вспышку, способность организаций контролировать вспышки, не давая им превратиться в пандемию, а также лабораторное оборудование и навыки, которые помогут быстро распознать известные