– Придется его разочаровать, – почесал подбородок Варро.

Он быстро пересказал наш диалог Смайт, и та громко, чтобы слышала переводчица, произнесла:

– Значит, подарок!

«Подношение», – подумал я.

Мы были не первой цивилизацией, готовой заплатить, чтобы отогнать варваров от ворот. Но чем платить? Мясом? Совершить древнейшее жертвоприношение?

– Что может положить конец набегам? – спросила Смайт. – Чего вам нужно?

– Нужно? – переспросил Араната. – Daqami ne?

Аэта умолк, в павильоне завыл ветер, несомненно вырвавшийся из вентиляционной шахты, пронизывавшей «Демиург», как какая-то нечеловеческая глотка. Деревья зашелестели, молитвенные таблички застучали над нашими головами. Я вдруг остро почувствовал присутствие сьельсинских воинов вдали от павильона, в расписных масках, с мечами наготове. Наготове были и их нахуте, похожие на летучих змей дроны, которые столько натворили во Тьме под Калагахом.

– Iussamneto wo, – произнес Араната, а остальные повторили за ним:

– Iussamneto wo.

«Мы должны выжить».

Это было произнесено как молитва, как некий афоризм, которые я сам так любил.

– Вам нужно место, чтобы осесть? – спросила Смайт. – Мы найдем планету. Отдаленную, но поблизости от космических путей.

– Посадите нас в загон? – прошипело Оаликомн. – Мы не подчинимся!

Но оно высказалось без позволения, и Араната ударил его локтем. Герольд всхлипнул, схватившись за лицо, и отстранился от хозяина.

– Какая планета удержит нас? Се Ваттаю больше нет. Нашей Земли нет. Мы не ходим по земле, как вы, как звери. И не примем ваших подачек, как рабы. Вы нам не хозяева, чтобы оказывать услуги!

– Такой ответ делу не поможет, – пробормотал Бассандер, и я молча с ним согласился.

– Yadaretodo o-fusuem shidu ti-koarin’ta shi, – вдруг подало голос Танаран, прекратив внимательно изучать столешницу. В его тоне, в его запинках было нечто значимое. «Мы ищем новую планету». Танаран было своего рода жрецом, пусть и молодым, и его слова воспринимались как заповедь. – За нами приглядывали с рассвета, со дня длинных зубов, когда sulan охотились на нас во Тьме.

– Yaiya toh, – произнесли сьельсины хором.

Даже Араната склонил голову, и я краем уха услышал, как усмехнулся Кхарн Сагара.

– Что происходит? – прошептала Джинан.

– За нами приглядывали с нашего детства, когда Великие вырубили города в недрах мира.

– Yaiya toh, – повторили сьельсины.

– Когда воздух стал отравлен, они показали нам небеса!

– Yaiya toh!

– Но новые миры были не похожи на старый, и мы не смогли в них жить. Звездный свет отравлял нас сильнее, чем любые яды дома. Вы понимаете?

Я не сразу сообразил, что Танаран адресовало этот вопрос мне.

– Ваш народ развивался под землей, это нам известно, – ответил я на их языке, пусть и не до конца понимал, о чем речь. – А на поверхности вы жить не можете.

– Танаран! – предупредительно воскликнул Араната.

– Остановить его? – шепнул Варро Смайт, после того как перевел.

Если верить легендам, цивилизация сьельсинов строилась под землей, в пещерах и тоннелях, оставленных Тихими. Возможно, лишь толща камня спасала их от ядовитых паров на поверхности и космической радиации. Передо мной как будто раскинулся весь темный космос, и я вдруг понял, что мы на самом деле затеряны в голой пустоте, растянувшейся между листами карт, отделенные от нее лишь тонкой скорлупой «Демиурга».

Озарение заставило меня повернуться к Варро.

– Корабли сьельсинов не защищены от облучения, – прошептал я на классическом английском, чтобы остаться непонятым рабыней-переводчицей. – Они применяют лед для изоляции от… – я обвел рукой стол, – от всего.

– У них нет защиты от радиации? – переспросил Варро. – Вы уверены?

– Не на сто процентов, разумеется, – ответил я и тут же вспомнил еще кое-что.

Боевой сьельсинский шлем, снятый со штурмовика, которого я пытал под Калагахом. В памяти всплыли крики и жужжание дисраптора в руке, но, кроме этого, вспомнил и древнюю манжету, которой шлем крепился к скафандру. Технология напоминала наши примитивные скафандры, бывшие в ходу задолго до Войны Основания.

– Но если я прав, это будет козырем в наших руках, – сказал я. (Если, конечно, сьельсины понимали, что такое козыри.)

– Nietu ju dein ne? – Низкий голос Аранаты оборвал мой шепот.

Повернувшись к рабыне, он повторил:

– О чем они толкуют, тварь?

Почувствовав, что дело может кончиться ужасно для девушки, я поднялся.

– Прошу, успокойтесь, – сказал я, обращаясь больше к Танарану, нежели к его вождю.

Я жалел о том, что рядом нет Валки, что она заперта на «Мистрале» с моими друзьями. Я многого не понимал, многого не знал. Почему сьельсины почитали за богов существ, которые послали мне видение об уничтоженных сьельсинах? Я отогнал эту мысль.

– Разве у нас не общая цель? – Я перевел взгляд с компаньонов на сьельсинов. – Ни мы, ни вы не хотим погибать.

Наступила мучительная десятисекундная тишина.

– Лорд Марло, сядьте, пожалуйста, – вежливо попросила Смайт.

Я сел, ничуть не жалея о своем поступке. Мое вмешательство заставило всех забыть о рабыне, и это стоило нескольких секунд унижения. Не знаю, не помню, о чем говорили дальше. Все мои мысли поглотили сьельсины. Религиозная болтовня Танарана, отсылки к Тихим, к Наблюдателям, вкупе с дурными предчувствиями затуманили мой разум. Порой я завидую схоластам, чьи воспоминания никогда не блекнут, а иногда – живущим в домах престарелых глубоким старикам, для которых прошлое – чужая земля. Иногда мне хочется забыть, не видеть того, что я видел.

С тех пор прошло много дней, состоялось много встреч. И каждая была мрачнее и тяжелее предыдущих.

Шлюз «Мистраля» закрылся за моей спиной, и я, утомленный, прислонился к переборке. За прочным металлом слышались удаляющиеся шаги моих сопровождающих.

«Все еще пленник», – напомнил я себе, сползая на пол.

Три дня переговоров, сплошная политика, почти ни минуты сна. Дела шли плохо. Сложно делать уступки тем, кто не торгуется. Всякое взаимодействие между людьми основано на торговле, иначе невозможно поддерживать отношения. Но общество сьельсинов сложилось иначе. Они были хищниками высшего порядка или близкими к этому. Хищники не платят услугой за услугу – на то они и хищники.

Князя Аранату радовали подарки, но давать что-то взамен он отказывался. Нам так и не удалось донести до него, что мир означает конец набегам на наши колонии. «Вы заморите нас голодом!» – не унимался он, не в состоянии отвязаться от мысли, что лишь завоевания могут прокормить его народ. Тигрица не зла, как там говорится в пословице, просто голодна. Такая у нее природа. Так и у сьельсинов. Охота для них – необходимость. Они просто голодны. Они утверждают, что только люди охотятся для забавы или из принципа. Только люди причиняют страдания ради страдания.