посольский пристав с заводными конями поехали /426/ и привезли ханских послов. Весь город от края до края убрали и украсили и все чин чином устроили. Завидев послов, их осыпали в Афган-Шали, на площади Расуле и на базарах динарами, диремами и всякой всячиной, так что послы остались в изумлении. Их разместили и, приготовив яства, угостили. В час предзакатной молитвы все жены вельмож со слугами отправились встретить нареченную. В Шаджгаве тоже отправился народ большим поездом, так что говорили, такого никто не помнил. Кушк столь красиво убрали, что Ситти Заррин и Анделиб рассказывали, будто никогда эмир такого великолепия не устраивал и не приказывал. В те дни все _драгоценности и принадлежности царской власти были на месте, да здравствует сия держава навсегда! Несколько дней город находился в убранстве, раияты ликовали, а знать устраивала разного рода игрища и пировала, покуда торжество не кончилось. Через некоторое время после того послы несколько раз побывали в султанском собрании и были установлены обязательства нашей стороны. По оказании им чести присутствовать на угощениях, пиршествах и играх в човган послов по-добру отпустили обратно в Туркестан, вполне ублаготворив.

Отправлены были очень хорошие письма по этим делам. В послании, кое сочинил я, они значатся; ежели бы я привел их здесь, повествование сильно растянулось бы, а сие сочинение и без того тянется. Я знаю, что меня сочтут за нагоняющего скуку. Однако, поскольку я хочу, чтобы правда о сем великом царственном доме была поведана полностью, ибо ныне у меня перо в руке только ради этой цели, то я, само собой, и исполняю службу.

В четверг, двадцать пятого дня месяца шавваля[963], из Нишабура приехали вестники с письмами от Ахмеда, сына Али Нуш-тегина, и от шихне, что между Нишабуром и жителями Туса исстари существовала нетерпимость [друг к другу]. Когда Сури вознамерился поехать в столицу и [туда] отправился, забытые богом [тусцы] стали искать удобный случай. К ним пришло много зловредного народа, чтобы разграбить Нишабур. Случайно туда прибыл через Тун[964] Ахмед, сын Али Нуш-тегина, спасаясь бегством из Кермана. От стыда /427/ он остановился там, и к нему было послано письмо, чтобы он явился ко двору. Еще до его отъезда забытые богом [тусцы] подступили к Нишабуру. Ахмед был человек боевой, бывал саларом, а в конном ристании, игре в човган и в лапту был единственным в [свое] время. Поэтому он приготовил прием тусцам. Дорогой через Баж-и Хару[965], Юшкан[966] и Халанджуй[967] подошло много народу, большей частью пешего, в беспорядке, начальником их был некий предводитель Таруди из руководителей остатков [семейства] Абдарреззаки. [Эти люди] приближались бегом, торопясь, с криками, воплями и шумом, как будто бы все нишабурские караван-сараи растворили ворота, и город не препятствует и не спорит, чтобы караван уплатил свои пошлины, а тусцы навьючили бы [товар] и пошли обратно.

Ахмед, сын Али Нуш-тегина, богатырь, услышав об этом и увидев их в полном беспорядке, сказал своим людям: «Клянусь глазом, они сами пришли к своим могилам! Слушайтесь моего приказа и не торопитесь». «Повелевает эмир, — ответили они, — а мы слушаемся и повинуемся». Простым людям и черни, коих было свыше двадцати тысяч с оружием, дубинами и камнями, он приказал: «Смотрите, не двигайтесь со своих мест и помогайте мне криком, ибо ежели кучка из вас неосторожно выступит вперед, тусцы ее одолеют. А нишабурцы падут духом, ежели несколько человек из простого народа будут разбиты». «Сделаем так», — отвечали те, остались на месте и подняли такой крик, словно в день воскресения из мертвых.

Человек триста конных Ахмед спрятал в засаде, в местах, окруженных стенами, и сказал им: «Будьте наготове и внимательны и прислушивайтесь ко мне — как только тусцы подойдут вплотную, /428/ я выйду навстречу, схвачусь с ними легонько, потом поверну назад и отступлю, чтобы руководителей их поболе раззадорить и они бы подумали, что я обратился в бегство. Я же спокойно их завлеку, покуда они не пройдут мимо вас. Как только они пройдут, я повернусь и стану крепко. Когда бой разгорится, и вы услышите рог, барабаны и крик нишабурцев, то выскакивайте из засады, и нам поможет господь бог, да славится поминание его, ибо знаю, что таким верным способом, который я придумал, победа будет за нами». «Сделаем так», — ответили они.

Ахмед ушел с места засады и удалился к полю, где таможенная застава майдана Абдарреззака, и построил в боевой порядок свою пехоту и конницу: полки правой и левой руки, большой полк, оба крыла и сторожевой полк. Человек пятьдесят всадников на добрых конях он послал в передовой полк и разъезды. Раздался клич «Велик Аллах!» и послышалось чтение Корана. В городе была большая суматоха. К часу пополуденной молитвы подошли тусцы, превеликое множество народа, словно муравьи и саранча. От их совокупности отделились человек триста конных разного рода и пеших тысяч пять-шесть, вооруженных, и поспешно двинулись вперед, а прочие остановились. Ахмед медленно пошел навстречу и с ним сотни четыре конных и тысячи две пеших. Продвинувшись вперед за место засады, он застал свой передовой полк вступившим в жаркий бой с головным отрядом тусцев. Потом оба войска завязали сраженье, сраженье жестокое, с рукопашным делом. Оно длилось некоторое время, и с обеих сторон было убито несколько человек, а раненым не было счета.

К тусцам подошла подмога. Ахмед отдал приказ своим пехотинцам — он так с ними условился, — чтобы они начали отступать. Они спокойно отходили, тусцы, увидев такое, стали наседать смелее. Ахмед с боем отступал назад, покуда не понял, что миновал далеко место засады. Тут он оказал сильнейшее сопротивление. К нему примкнули свежие всадники и пехотинцы, коих он оставил в сторожевом полку. Сраженье разгорелось еще сильней. Ахмед приказал затрубить вдруг в рога и забить в барабаны, а простым людям и черни разом поднять шум, так что казалось, земля разверзлась. И из засады появились отдохнувшие всадники, затрубили в рога и раздался боевой клич. Тусцев охватили спереди и сзади. Порядок /429/ [их] расстроился, они запутались, растерялись, бросились бежать и обрушились на остальных, кои подходили с тыла, и больше уж никто не стоял друг за друга.

Нишабурцы смело преследовали их и столько перебили, что не было ни меры, ни числа, потому что в смятении бегства и в страхе перед нишабурцами за свою жизнь они кинулись в виноградники и сады, побросав оружие. Нишабурцы отправились в виноградники и сады, хватали тусцев за