предлагали более широкий выбор товаров - одежду, скот, инструменты, домашнюю утварь, а также развлечения. Во всех сельских обществах было достаточно много безземельных крестьян и разное количество ремесленников, лесных жителей или тех и других, которые вынуждены были частично или полностью покупать продукты питания, хотя и у соседей.

Как и традиционные сезонные миграции, рынки играли свою роль в сохранении архаичных институтов, позволяя клиентам сводить концы с концами. Бедняки покупали и продавали небольшие партии товаров и поэтому были вынуждены часто посещать рынки. В обществе античной модели рынок заменяет несуществующие магазины и предоставляет то, что жители городов привыкли считать само собой разумеющимся: возможность приобрести то, что нужно или хочется.

Однако частота появления рынков увеличилась, когда после 1830-х гг. мещане стали покупать масло, сыр, молоко и яйца свежими, чтобы улучшить свой повседневный рацион. Крестьянки стали продавать птицу и молочные продукты на рынке еженедельно, а не пять-шесть раз в год, а новые денежные доходы постепенно превратили их в покупателей предметов роскоши, которые раньше делали сами или обходились без них: обуви, платков, зонтиков, платьев, соленой рыбы и мяса мясника. Промышленные товары проникали в сельский мир, и сельская промышленность, как мы видели, приходила в упадок. Но денег на покупку одежды или металлических лемехов, лезвий косы или хлеба у пекарей не было.

t

 

Ярмарка имела свое значение и до того, как это произошло или стало происходить. Если промышленность была локализована, а средства связи редки и посредственны, то ярмарки, проводимые в маленьких городках, были незаменимыми центрами обмена. Они могли быть очень маленькими, как, например, ярмарка в Сонги на Марне, которая, тем не менее, выделяла город из ряда окрестных деревень, делала его важным бургом и оживляла местный бизнес. Ведь ближайший крупный город, субпрефектура Витри, находился в шести лье от него, что по плохим дорогам середины XIX века было весьма затруднительно. Но там, где ярмарок было мало или они отсутствовали из-за изолированности, как в Морване, жители без колебаний отправлялись в дальний путь на знаменитую ярмарку и праздник, как, например, на ежегодную ярмарку в первую среду мая, которая покрывала бесплодную гору Боврей (на крайней границе Садн-э-Луар и Ньевр) палатками, стойлами, зверями и импровизированными театральными представлениями, привлекая тысячи людей. Не менее популярны были и ярмарки в низинах, где морвандийцы могли обменять свой скот на одежду, кожу, инструменты, свечи - все, что им могло понадобиться, а горцы Арьежа - свою шерсть на зерно". Улучшение дорог после середины века привело бы к бурному развитию торговли - по крайней мере, в сравнительном плане, если вспомнить прежние условия. Торговля шла вместе с цивилизацией и явно так воспринималась; вот что говорят в Тарн-и-Гаронне о бедной юго-западной деревне Монбеки, расположенной недалеко от Гаронны: "A Mountbéqui, soun mau civilisats. N'au pas ni fiéro ni mercat" (В Монбеки они не цивилизованы. У них нет ни ярмарки, ни рынка).

Каждый небольшой город, понимая, какую активность и прибыль может принести ярмарка, хотел иметь свою собственную, а императорские указы 1852 и 1864 гг. упростили процедуру получения разрешения на создание или дополнение уже существующих ярмарок. Однако, судя по всему, в период Второй империи не было большого взрыва новых ярмарок в глубинке, а, напротив, наблюдался весьма умеренный рост по сравнению с ростом, происходившим с 1820-х годов, и бумом, последовавшим в середине 1870-х годов. В 1903 г. из 172 ежегодных ярмарок в Пюи-де-Деме 44, как утверждалось, существовали с незапамятных времен, 21 была организована до 1850 г., а 14 датировались периодом между 1851 и 1870 гг. Затем начался наплыв: 39 новых ярмарок в 1871-80 годах, еще 21 - в 1881-99 годах и еще 33 - в 1891-1903 годах.

Однако, хотя больше дорог означало больше торговли, а больше торговли - больше ярмарок, больше ярмарок означало и меньше торговли для каждого из них.

Тем не менее, к 1870-м годам наблюдатели, видевшие обратную зависимость популярности ярмарок от удобства коммуникаций, отмечали, что в низменных районах железные дороги привели ярмарки в упадок. В конце 1870-х и в 1880-х годах ярмарки продолжали оставаться региональными мероприятиями в горных районах Ар-деш. Но к 1889 г. Порт-Дьё (Коррез), важный торговый центр с момента строительства в 1845 г. моста через Дордонь, соединившего Коррез и Пюи-де-Дем, ощутил на себе его влияние. Торговля на 14 ежегодных ярмарках (вдвое больше, чем в начале XIII века) характеризовалась как "незначительная". А в Сере (Пиренеи-Ориенталь) и ярмарка, и фете 1896 г. показали неутешительные результаты.

Пока дороги были плохими, несколько километров могли иметь значение. Как только они были улучшены, более крупный центр, расположенный поблизости, мог уничтожить маленький. В Кантале бург Жюссак, ярмарки которого славились шерстью и скотом, не выдержал натиска Орильяка, расположенного всего в шести милях к югу. Другие центры ослабли из-за неудачного расположения по отношению к новым дорогам, как Рошегуд и Бессе, или к железным дорогам, как Майарг, оттесненный Алланшем, Кондат - Риом-э-Монтань, и даже, наконец, Муассак, когда новый бург Нейссарг стал железнодорожным узлом. В западной части Ардеша старые ярмарки, такие как Сент-Этьен-де-Люгдарес, расположенная в закрытой долине, и Лубаресс, некогда бывший перекрестком мулевых поездов, пришли в упадок, в то время как Лангонь выиграла от своего расположения на новой железнодорожной линии. В Арьеже, где поезда шли через Пиренеи как на восток, так и на запад, оживленная торговля мулами в середине века сошла на нет, а вместе с ней и ярмарки региона. Даже те ярмарки, которые процветали, столкнулись с тем, что розничная торговля начала разрушать их предназначение. К 1916 году Эдуард Эррио признал их экономическую функцию устаревшей и несовременной. К 1920-м годам с появлением автомобиля это стало еще более верным. Небольшие рыночные города превратились в торговые центры, и вещи, которые раньше покупались раз в год оптом, теперь можно было купить по мере необходимости, во время еженедельного посещения рынка".

Но все это не имело значения, поскольку одной из главных функций рынка и ярмарки была социальная. В Беарне, действительно, про неопрятного человека, которому нельзя доверять в компании, говорили: "Он не для ярмарки". И если экономические функции рынка менялись, то его социальная роль постоянно возрастала. Ни самодостаточность, ни наличие других торговых объектов не мешали людям посещать рынок, который собирался по соседству для обмена новостями даже больше, чем товарами. Внутренние бретонцы, которые почти никогда не путешествовали иным путем, не стеснялись проводить часть года в дороге из-за крайней нужды - "их болезни", которая заставляла их посещать ярмарки даже тогда,