Он услышал остальных прежде, чем достиг их, поскольку отзвуки голосов эхом разносило по похожему на пещеру дну ущелья.

– Я пытаюсь объяснить, – донесся один голос, – что никто не задает правильных вопросов. – Это был голос Сигзила, звучавший высоко из-за азирского акцента. – Мы называем паршенди дикарями, и все твердят, что они не встречали людей до того дня, когда столкнулись с экспедицией алети. Если это правда, то какая буря свела их с шинским наемным убийцей? Да к тому же с шинцем, который, как ни крути, может связывать потоки.

Каладин вышел на свет их сфер, разбросанных по дну ущелья, – его очистили от мусора, после того как парень побывал здесь в последний раз. Сигзил, Камень и Лопен сидели на валунах, ожидая его.

– Ты намекаешь на то, что Убийца в Белом на самом деле никогда не работал на паршенди? – спросил Каладин. – Или на то, что паршенди солгали, заявив, будто до сих пор жили обособленно?

– Я ни на что не намекаю, – ответил Сигзил, поворачиваясь к Каладину. – Мой учитель всегда требовал задавать вопросы – вот я и задаю. В этой истории одно с другим не сходится. Шинцы невероятно враждебны к чужестранцам. Они редко покидают свои земли и ни за что не станут наемниками. И теперь этот, в белом, просто берет и начинает убивать королей? Осколочным клинком? И при этом все еще работает на паршенди? Если да, почему же они так долго ждали, прежде чем снова натравить его на нас?

– Разве имеет значение, кому он служит? – спросил Каладин, вдыхая буресвет.

– Разумеется, имеет.

– Почему?

– Потому что это вопрос! – ответил азирец с таким видом, словно обиделся. – Кроме того, отыскав истинного нанимателя, мы бы получили подсказку касательно его целей, что помогло бы нам с ним покончить.

Каладин улыбнулся и попытался взбежать по стене.

Упав на землю, прямо на спину, тяжело вздохнул.

Над ним наклонился Камень.

– Со стороны смешно быть, – сообщил рогоед. – Но эта вещь, ты уверен, что она сработать?

– Убийца ходил по потолку, – напомнил Каладин.

– Думаешь, он делал не то, чем мы занимались? – скептически спросил Сигзил. – Использовал буресвет, чтобы приклеивать предметы друг к другу? Он мог окропить буресветом весь потолок, а затем прыгнуть и прилипнуть к нему.

– Нет, – возразил Каладин, и облачко буресвета вырвалось из его рта. – Он подпрыгнул и приземлился на потолке. Потом сбежал вниз по стене и каким-то образом отправил на потолок Адолина. Принц не прилип, он упал в том направлении. – Каладин проследил за тем, как его буресвет поднимается и испаряется. – В конце концов убийца взял и… улетел.

– Ха! – воскликнул Лопен со своего валуна. – Так я и знал. Когда мы выясним, что к чему, король всего Гердаза возьмет да и скажет мне: «Лопен, ты светишься, и это впечатляет. Но ты еще и умеешь летать. За такое дело быть тебе мужем моей дочери».

– У короля Гердаза нет дочери, – заметил Сигзил.

– Нету? Так мне все это время врали?

– Ты не знаешь таких вещей о своей королевской семье? – Каладин попытался сесть.

– Гон, я с младенчества не бывал в Гердазе. Нынче в Алеткаре и Йа-Кеведе гердазийцев столько же, сколько в наших родных краях. Искрить мое огниво, да я почти алети! Но не такой высокий и ворчливый.

Камень протянул Каладину руку и помог встать. Сил устроилась на стене.

– Ты знаешь, как это работает? – спросил ее Кэл.

Она покачала головой.

– Но ведь убийца, несомненно, ветробегун, – сказал Каладин.

– А я знаю? – Сил пожала плечами. – Кто-то вроде тебя? Возможно.

Сигзил проследил за взглядом капитана.

– Хотел бы я увидеть это, – пробормотал он. – Было бы… Ох! – Сигзил отпрыгнул, тыкая пальцем в сторону спрена. – Это похоже на человечка!

Каладин посмотрел на Сил, вскинув бровь.

– Он мне нравится, – сообщила девушка-спрен. – И еще, я «она», а не «оно», благодарю покорно.

– Так спрены разнополые? – восхищенно спросил Сигзил.

– Ну конечно. Хотя, строго говоря, это наверняка как-то связано с тем, как нас воспринимают люди. Олицетворения сил природы и тому подобная чушедребедень.

– Тебя это не беспокоит? – поинтересовался Каладин. – То, что ты можешь оказаться плодом человеческого восприятия?

– Ты – плод союза твоих родителей. Какая разница, как мы появляемся на свет? Я мыслю. Этого мне вполне достаточно. – Спрен лукаво улыбнулась, потом метнулась ленточкой из света вниз, к Сигзилу, который с потрясенным выражением лица рухнул на валун. Она остановилась прямо перед ним, вновь обрела вид девушки, наклонилась и сделала свое лицо точной копией его лица.

– Ох! – опять воскликнул Сигзил, вскакивая и пятясь, вынудив ее захихикать и вернуть свое лицо.

Сигзил покосился на Каладина:

– Она разговаривает… Она разговаривает, как настоящий человек. – Он схватился за голову. – Если верить историям, Ночехранительница способна на такое… Мощный спрен. Огромный спрен.

– Он назвал меня огромной? – изумилась Сил, склонив голову набок. – Не знаю, что и думать по этому поводу.

– Сигзил, – заговорил Каладин, – ветробегуны умели летать?

Азирец опасливо сел на свой валун, по-прежнему не отрывая взгляда от Сил.

– Слухи и предания – не то, в чем я хорошо разбираюсь. Я рассказываю о разных краях, чтобы мир сделался меньше и чтобы люди лучше понимали друг друга. Я слыхал легенды о людях, которые танцевали на облаках, но поди разбери, что вымысел, а что правда в таких старых историях…

– Надо нам в этом разобраться, – решил Каладин. – Убийца вернется.

– Ну так давай, – согласился Камень, – попрыгай еще немного на стену. Я не буду сильно смеяться. – Он уселся на валун и подобрал с земли небольшого краба. Рассмотрел, сунул в рот и начал жевать.

– Брр… – Сигзил передернулся.

– Вкусно быть, – проговорил Камень с набитым ртом. – Но с солью и маслом лучше.

Каладин изучил стену, потом закрыл глаза и вдохнул больше буресвета. Он чувствовал свет внутри себя – тот бился в венах, пытался вырваться на волю. Вынуждал броситься вперед. Прыгать, двигаться, не стоять без дела.

– Итак, – вернулся к обсуждению темы Сигзил, – мы предположили, что Убийца в Белом был тем, кто повредил перила на королевском балконе?

– Чушь, – отмахнулся Камень. – Зачем ему такое творить? Убить куда проще.

– Ага, – согласился Лопен. – Может быть, перила – дело рук какого-то другого великого князя.

Каладин открыл глаза и посмотрел на свою руку – согнута в локте, ладонь прижата к скользкой стене ущелья. От его кожи исходили язычки буресвета. Кружились, исчезали в воздухе, словно пар.