– Что-что? Да вы с ума сошли? Это я сделал эту передачу, это я придумал дивертисмент «Угадай-ки», это я выдумал серию смешных реплик и сцен с Джури! Я… я напишу на вас заявление в полицию!

– Послушай, думаю, что ты не можешь этого сделать. Юристы «Рэтэ» изучат с лупой весь договор, чтобы понять, можешь ты его обжаловать или нет. Это же ясно, что тебе нечем ответить, а иначе бы они никогда не решились сделать что-то подобное.

Он не знает, что возразить, и помалкивает, так что я продолжаю пытаться его убедить.

– Видишь ли, Риккардо, мне кажется, в твоих интересах принять это предложение. Послушай моего совета: разберись ты с этой сумятицей. Отдохни пока немного, приведи в порядок твои личные дела, учитывая все эти утечки в прессу. И тогда увидишь, что прав ты; «феномен Чивинини» сойдет на нет, и ты возвратишься с победой, но, самое главное, снова спокойным. Я, если у меня дома какая-то проблема, которую я не могу решить, понимаю, что это мне не по силам…

Риккардо молчит. А потом решительно начинает снова:

– Видишь ли, дорогой Манчини, ты ошибаешься: для меня было бы идеально продолжать вести мою передачу, а вот ты почему-то пытаешься связать мне руки, давая мне понять, что это не в моих интересах.

Мне хочется смеяться, но я пытаюсь сдержаться.

– Да что ты, это совсем не так; дело в том, что мы оба имеем дело с решением «Рэтэ», и, уверяю тебя, оно не в моей власти.

– Хорошо, я выслушаю моего адвоката.

– Вот именно. Сделай так, а потом мы опять созвонимся. Но держи себя в руках, я тебе советую.

– Хорошо.

И он отключается.

Не могу в это поверить. Мне удалось заставить образумиться истеричную примадонну и убедить его учесть свои преимущества в этой ситуации, которая, как ни крути, для него все равно вынужденная. Я себя уже не узнаю. Печально, что он думает только о своих интересах, об успешной передаче, которая от него уплывает, а не о своем любовном романе, который трещит по швам. Он не подумал о человеке, которого разочаровал и которого, судя по всему, любил. Вчера ради него он едва не наложил на себя руки, а сегодня ради денег и успеха «Угадай-ки» он готов на все. Значит, это действительно правда: геи – точно такие же, как и мы. Жаль, а я-то думал, что они лучше.

Ренци стучит в дверь кабинета Симоне.

– Можно?

– Ну конечно! Не стесняйся, входи.

Ренци приоткрывает дверь чуть шире и замечает, что напротив него сидит Анджела, его девушка.

– Привет! Извини, я думал, что ты один.

Симоне улыбается.

– При ней ты можешь говорить все, она – часть меня.

Услышав эти слова, девушка светится от счастья и приходит в волнение.

– Хорошо. Я хотел сказать, что все мы очень довольны: это невероятный успех, которого никто не ожидал.

– Знаешь, когда Стефано мне сказал: «Веди ты» – я подумал: «Хочешь посмотреть, как я кончу наподобие Магалли?»

Ренци удивлен.

– А, так ты знаешь эту историю…

Анджела смотрит на него с любопытством:

– Про телевидение Симоне знает все; он следит за ним практически всегда, с самого начала, и единственный человек, кто не знает про Магалли – это я.

Ренци смотрит на Симоне и просит его это разъяснить.

– Так вот, да будет тебе известно, что Джанкарло Магалли был одним из авторов программы Энрики Бонаккорти «Алло, кто играет?» А потом, во время ее беременности, он ее на лету заменил и сделал это так хорошо, что из авторов его перевели в ведущие.

Ренци улыбается и добавляет:

– А в следующем году он сразу же стал вести ту же программу, потому что Бонаккорти перешла из «Итальянского радио и телевидения» в «Медиасет».

– Которая тогда называлась «Фининвест», – уточняет Симоне.

– Точно, но программа изменила название: «Алло, это „Итальянское радио и телевидение”?» – насмешливо добавляет Ренци.

– Верно.

Анджела смотрит на него и улыбается.

– Ого, да вы можете сходить на передачу «Поставь на кон все». Я даже не знаю, кто из вас двоих выиграет, отвечая на вопросы об истории телевидения.

Ренци указывает на Симоне.

– Он. У него память лучше. Он даже помнит даты каждой из тогдашних передач.

Анджела кивает.

– Иногда он с какой-то просто невероятной точностью рассказывает мне что-то из моего прошлого – то, чего я уже и сама не помню. Думаю, он мошенничает.

Симоне становится серьезным.

– Я никогда не мошенничаю. Скорее, я заставляю человека страдать, но говорю правду.

На секунду кажется, что обстановка становится несколько напряженной. И Ренци искусно сразу же ее разряжает:

– Ну как, ты уже решил, как продолжать передачу?

– Да, я хотел тебе это предложить. Я позвал сюда, в компанию, Витторио Мариани и других авторов, чтобы переделать кое-что в сценарии, и еще, если вы не будете возражать, пригласил Данию Валенти: мне кажется, она единственная среди всех действительно способная.

Анджела кивает.

– И к тому же самая красивая или, по крайней мере, самая женственная! Она уверенная, спокойная и не соперничает с другими.

Симоне разводит руками.

– Вот видишь? А ведь я ее даже не подготовил. Это такая редкость, когда одна женщина так говорит тебе о другой женщине… Тебе она нравится?

Ренци напрягается, но всеми силами старается этого не показать.

– Да, ваши оценки кажутся мне справедливыми.

Симоне смотрит на него со странной улыбкой, как если бы он прекрасно знал, что у Ренци с ней роман. Но, судя по всему, он еще сомневается.

– Так, значит, мы договорились?

– А что бы ты хотел с ней сделать?

Произнося эту фразу, Ренци конфузится от досады, которую испытывает. Ему кажется нелепым быть таким ревнивым, без всякого повода, по крайней мере, конкретно в этом случае.

Симоне открывает ноутбук.

– Ну вот, смотри, я отметил кое-какие симпатичные сценки, которые мы можем поставить, но, самое главное, я бы хотел, чтобы вместо Джури была она. А иначе я бы поставил их обоих в дурацкое положение, если судить по тому, как это было у Джури с Риккардо. У них были такие тесные отношения… – Он смеется. – Ну, это во всех смыслах, но я не хотел на это намекать. Мне-то больше нравится перекидываться шуточками с женщиной, говорить ей комплименты, прикалываться над ней. И Дания, как мне кажется, подходит для этого как нельзя лучше. Ты согласен?

Сейчас Ренци рассуждает исключительно с профессиональной точки зрения.