– Вам известно, что я в свое время сам был дуэлянтом? Так вот, как-то раз я гостил у одного мандарийского советника. Он служил в какой-то биоинженерной фирме – ныне, рад сообщить, не существующей, – которая специализировалась на индивидуальном производстве гомункулов. Главной продукцией этой индустрии, как вы понимаете, были наложницы. – Его передернуло при этом слове, но я не стал возражать против продолжения рассказа. – Видите ли, боюсь, что я обидел за обедом одного из младших сотрудников фирмы. Просто пошутил насчет того, что он предпочитал, скажем так, работать с самим собой.

– С самим собой, сэр? – переспросил юный Картик, усаживаясь в дальнем углу стола со своей порцией рыбы.

– Намекая на то, что он клонирует самого себя, разумеется! – с самым серьезным видом ответил сэр Эломас. – Отвратительный порок, но мандари как раз и имеют дело с отвратительными пороками. Как вы сами можете представить, этот парень вызвал меня на дуэль, и… в общем, вот он я, здесь, так что…

Он наконец-то обезглавил рыбу, разрубив позвоночник, и принялся нарезать остальную часть, которая оказалась нафаршированной помидорами, шпинатом и прекрасной брынзой.

– Нет нужды добавлять, что советник стал смотреть на меня косо, после того как я убил его подчиненного. А когда мои подозрения в его автосодомии подтвердились…

– Он попытался убить вас? – спросила Валка, справившись – более аккуратно – с тонкой работой по разрезанию своей рыбы.

Доктор улыбнулась поверх стакана с водой. Как и я, Валка терпеть не могла чай. Одна из тех мелочей, которые позволяли мне чувствовать, подсознательно и глупо, что между нами больше сходства, чем различия.

Эломас энергично кивнул:

– Отравить! Можете себе представить? Как оригинально! Это хорошо, что вы здесь, Марло. Живой и здоровый. Священники любят пользоваться ядом, и у старой Лигейи долгая память.

Я доел порцию, и Картик убрал мою тарелку. Мне редко доводилось видеть таких исполнительных оруженосцев.

– Как давно вы здесь работаете? – обернулся я к Валке.

Доктор отрезала кусок – ела она медленней, чем остальные, – и сказала:

– Четыре местных года, но наводнения прерывают работу.

– После тех ужасных штормов в шестьдесят восьмом, правильно? – скривился Эломас, разрезая рыбу. – Злющие были штормы. Энергосистема Боросево так и не оправилась после них.

Валка прожевала и кивнула:

– Да, именно так.

– Но эта планета была заселена почти тысячу лет назад. Наверняка здесь уже нечего искать.

Эта мысль беспокоила меня с самого прибытия, с тех пор как у меня появилось время на прогулки по Калагаху. За прошедшие недели я не заметил в развалинах ничего интересного, кроме самих черных коридоров. В этой пещере призраков не было ни предметов культуры, которые я мог бы изучать, ни живых обитателей.

Тор Ада взялась ответить мне:

– Да, она тысячу лет находилась в руках Империи, но до этого принадлежала Норманскому Объединенному Содружеству Эмеша. Только Земля и император знают, что они увезли или распродали.

– Нет, – возразила Валка, наконец-то позволив унести то, что осталось от ее рыбы. – Нет, нигде не упоминается о вторичных артефактах, найденных в каком-либо из сооружений, построенных Тихими.

Она прокашлялась и перешла на родной тавросианский.

– Предположительно, Тихими, – поправила Ада, подняв палец. – Нам нечем подтвердить гипотезу о Тихих, учитывая то, что Капелла контролирует все сведения о вымерших расах ксенобитов в пределах своей зоны влияния. Мы можем так никогда и не узнать, правда ли это. И все, что мы здесь найдем, тоже будет конфисковано, как только Капелла дотянется сюда своими когтями. – Ее заурядное патрицианское лицо помрачнело. – Калагах – небольшой объект, и, похоже, Капелла не желает присутствия стражей здесь, в Вуали. Слишком дорого. Но это также означает, что они не видят в Калагахе большой опасности с точки зрения теологии…

Она искоса посмотрела на меня, словно опасалась, что я объявлю ее еретичкой. Я ободряюще улыбнулся.

– Их люди обследовали Калагах в первое же столетие оккупации. Они терпят нас лишь потому, что уверены в безрезультатности наших поисков. И вам не позволят уехать отсюда с какими-либо записями или заметками, за исключением того, что останется в вашей памяти.

Последние слова она адресовала Валке, которая только улыбнулась в ответ в своей загадочной манере, – словно этим двум женщинам была известна какая-то тайная шутка – и постучала длинными пальцами по столу из искусственного дерева.

– Все постройки Тихих, которые я посетила, были пусты уже в момент обнаружения. Возможно, норманцам здесь с самого начала не на чем было нажиться, разве что на продаже билетов для осмотра тоннелей.

– Точно! – согласился Эломас. – Норманцы определенно знали, как извлечь прибыль из чего угодно. – Он опустил свою чашку. – Кстати, о внепланетниках. Скоро должны прилететь джаддианцы?

Он оглянулся на Аду, та сделала торопливый глоток и закашлялась.

– Да, сэр. В ближайшие две недели, если не ошибаюсь.

– Очень хорошо. Знаете, я уже сотни лет не был в Княжествах.

Рыцарь повернулся ко мне, размахивая бокалом и указывая на него пальцем:

– Марло, вы должны побывать в Джадде или хотя бы в одном из его миров. На Самаре, например. Замечательные люди, правда.

С кухни вернулся Картик. Выглядел он непривычно подавленным. На его неприметном лице застыло отстраненное выражение, но я не сразу заметил это, увлеченный рассуждениями Валки о политике Капеллы. Они вели дело очень рационально, железной рукой контролируя знания во всей Империи и даже в Джадде, где иконы и Мать-Земля не были единственными богами. Капелла начинала как имперская пропагандистская машина и средство для обуздания лордов-палатинов, но постепенно разрослась за пределы Империи и действовала теперь бесконтрольно, не нуждаясь ни в чьем одобрении. Даже император преклонил колени перед алтарем Капеллы и получил корону и скипетр из рук служителя синархии.

– Что случилось, мальчик? – спросил Эломас, первым заметив посеревшее лицо оруженосца.

Картик замер в нерешительности, переводя взгляд со своих ботинок на рыцаря, но все же робко шагнул вперед.

– Выкладывай, Картик!

Испуганный мальчишка вытянулся в струнку:

– Волна, сэр. Орсо и Дамара слушали ее на кухне. Там… – Он мельком взглянул на Валку, а затем уставился на меня.

– Давай, мальчик, это ведь просто слова. Свяжи их вместе, и побыстрей!

– Нападение, сэр. Сражение.

Он смотрел на меня, хотя и обращался к сэру Эломасу.

Кем бы ни был старый рыцарь – франтом, дуэлянтом, но только не солдатом.

– Сьельсины? – побледнел от ужаса Эломас.