Харад еще не выглядел полным стариком, в глазах все еще горел, пусть и потускневший, но собственный огонь. Он все еще не сдался, потеря сыновей, пропажа дочери его пока не сломили. Хрипло и зло рассмеявшись, он хлопнул крепкой ладонью по подлокотнику трона:

- Жизнь злая сука и умеет пошутить. Значит, моим наследником станет один из Черногривых, и он возьмет в жены мою дочь. Я хочу поговорить с мальчишкой, Роза. Будь добра, оставь нас.

- Как пожелаешь, - ответила Лина и направилась к выходу, по пути тихо шипнув Найту. - Не открути ему голову ненароком. Буду ждать тебя у ребят.

Пышные и торжественные похороны были не для Искателей. Они жили быстро, рассыпаясь золой, словно угли костра. Товарищи прощались с ними молча, без звучных тостов и речей. Наполненная воспоминаниями тишина. И возможно, если очень повезет, то пламя примет тело, а строчка в Зале Памяти Клыка сохранит память. Вот что оставалось от ушедших. Без исключений, от рядовых и до капитанов. Так было принято, что в смерти все равны. Все едины. Немногие избранные герои, которые стали легендами еще при жизни, добивались того, чтобы в их честь ставили статуи. Чтобы их помнили обыватели. Но это было скорее исключением. Скользкий исключением не был. Лина зажгла его костер в полдень, втроем они смотрели в огонь, пока дрова медленно разгорались, посылая к небу черный, едкий дым.

В молчании был смысл, вместо лицемерных слов, лишь искренние мысли. Искательница, прикрыв глаза, призналась себе, что никогда не была ни с кем по-настоящему близка, кроме Гермеса. Но… Ей было грустно и горько. Не из-за допущенной ошибки, что ранила гордость, с этим Лина смирилась. Оттого, что она потеряла своего человека, который верил в нее. Именно вера была для нее главным критерием привязанности. Дрова громко хрустели, сгорая. Огонь полыхал, скрывая за собой обернутое окровавленным материалом тело. Деревенские издалека наблюдали за диковинным ритуалом, у них не было принято сжигать трупы. То, что пришло из природы, должно вновь стать ее частью. Потому они закапывали своих мертвецов в землю, что дарует жизнь всему, даже Лесу.

Оставить у себя часть врага, например его голову, руку или содранную с меченного шкуру, означало максимально жестокий поступок, ведь этим ты обрекал убитого вернуться в великий круговорот лишь частично, надолго оставляя его неполноценным. Хуже было только сжечь, полностью уничтожить эту часть. Найт вышел из деревенских ворот через полчаса, крепко прижимая объемный сверток к груди и быстро зашагал в сторону леса, что окружал обжитую людьми область. Лина отвела взгляд, Харад оказался значительно смелее чем она ожидала, а младший лейтенант гораздо спокойнее. Сейчас у нее почти не осталось сомнений, что Найт не примет ее план. Как бы черноволосый не рвал связи со своим народом, он им дорожил, хотя и ненавидел вождя.

Костер звучно хрустнул и начал проваливаться сам в себя, центральные дрова прогорели, одна из горящих ветвей выскочила и подкатилась к сапогам Лины. Она её подняла голыми пальцами, поморщилась от боли ожога и закинула обратно, переведя взгляд на своих бойцов. Смертник остался последним из той четверки, что всего месяц назад она взяла под командование. Рогатая погибла в бункере, Шрам сошел на берег, а Скользкий сейчас догорал у нее на глазах. Уголь был тоже последним, но уже из отряда Ричарда, трое его товарищей погибли в том злополучном довоенном укрытии, где и Рогатая. Перехватив ее пристальный взгляд, чернокожий воин грустно улыбнулся и покачал головой:

- Леди-босс… Не берите всё на себя. Мы солдаты с разной судьбой, но все знали, на что идем.

- Ты считаешь меня лучше, чем я есть, Уголь. Я метаморф, порождение Предателя. Принадлежу к виду, которым он мечтал заместить человечество. Даже понимание человеческой морали и чувств у меня не своё собственное. Сентиментальность мне не свойственна. Я жестока, прагматична и нацелена на результат. Если будет нужно, я способна…

- Тогда почему вы плачете? - прервал пылкую, самообличительную речь, простой вопрос Смертника.

Лина замерла, проанализировав свое состояние. Лес творил с ней странные вещи.

- Потому что мне грустно, - искренне ответила блондинка и пожала плечами, - я думаю, обостренный стайный инстинкт это единственное, что сдерживает мне подобных от взаимной резни. Ну, а человеческий разум, это интерпретирует как чувства.

- Спасибо твоим стайным инстинктам, они спасли нам жизнь! - улыбнулся ей Уголь, - Лина, раз уж мы сейчас и здесь, говорим не как члены экипажа, а как товарищи, хочу спросить, а Гермес знает об этом? - взгляд карих глаз чернокожего внезапно стал очень серьезным.

- А если я скажу, что нет, сдашь меня ему? - нахмурилась девушка. Уголь задал непростой вопрос, ей бы сразу прямо ответить, но хотелось узнать реакцию бывалого солдата.

- Нет. Но вам тогда лучше не возвращаться на