историей, но волею судьбы в прошлом году присутствовал на мероприятии по передаче документов последней царской семьи Великоруссии, которая была казнена революционерами и, разумеется, там были выставлены фотографии. Шломо Бенаюн обладал хорошей фотографической памятью. Но, черт возьми что это ещё за фокусы? Неужели Аристов…

– Именно – подтвердил ему доктор – она великолепна, не правда ли?

Вновь оставалось только безвольно согласится. Девушка действительно была великолепна.

– Перед вами создание, о котором мечтали величайшие умы в истории – сказал Аристов – на протяжении веков великие пытались создать человека. Это было для них признаком величайшего мастерства в тайных искусствах, но и одновременно табу. Они были слишком отягощены предрассудками, чтобы понять, что не что не запрещено и всё позволено. И вот теперь, когда мы силой прогресса очищенны от условностей и религиозных суеверий, теперь перед вами это создание. Правда, как настоящая?

Бенаюн всё ещё пытался осознать происходящее. Аристов не любезности ради сюда его пригласил. Вероятно, доктор каким-то образом узнал, что Шломо был при передаче царских документов. Неожиданность усилила шок от увиденного.

– Однако позвольте – спросил он – как вам это удалось.

– Таким же образом, каким я создал вакцину – сказал Аристов – с помощью компьютерной модели. Планету окружает «Мыслящая оболочка», с которой можно, как с флешки, почерпнуть информацию. Ноосфера хранит любые наши образы и нужно только загрузить их в определенную программу, взяв нужный. В данном случае образ этой девушки, а далее создать модель со всеми генетическими составляющими. Из маленькой пробирки, уродливого гомункула, получилась красавица.

– Если это так – сказал Бенаюн – то звучит страшновато. Никто не даст гарантии, что нельзя воссоздать Гитлера или Сталина.

– Поэтому я и делюсь этим с вами – вкрадчиво заявил доктор – мне важно, чтобы ВОЗ знал результаты моей работы.

А заодно, чтобы вы меня могли сдать, подумал Бенаюн, и чтобы если я откажусь сотрудничать, каждый щелкопер мог обвинить меня в нарушении резолюции 59/280 Генеральной Ассамблеи ООН. Это было ясно как день и всё же карьеристское самодовольство Бенаюна искренне желало дослушать до конца.

– Таким образом – продолжал Аристов – мы получаем идеальную репродукцию человеческого существа, созданного компьютерной программой, при помощи которой люди должны выйти за пределы слабостей человеческого тела. Иными словами, теперь мы можем биологически проектировать сами себя и достичь небывалого улучшения умственных и физических возможностей человека.

– Не думаю, что мне с моей национальностью пристало слушать о евгенике – нахмурился Бенаюн – слишком тяжелый вопрос.

– Опять-таки предрассудки – отмахнулся доктор – равно как и с любыми другими изменениями. Не всё ли равно, что именно мы делаем, но мы делаем всё чтобы улучшить себя. Разрабатываем вакцины, носим защитную одежду, пьем лекарства. Мы уже сопротивляемся окружающей нас природе, а теперь мы сможем на генном уровне влиять на болезни и уничтожать их, вкладывая в себя качества, которые сделают нас иммунными. С помощью комбинирования разных образов.

Бенаюн испуганно заморгал глазами.

– Вы хотите сказать, что это девушка обладает какими-то особыми свойствами? – спросил он.

– Если угодно, то да – покровительственно улыбнулся Аристов – в данном случае её кровь обладает ускоренной реакцией и передает больше кислорода, следовательно она не может застаиваться. Потенциально на основании её крови можно было бы создать модель ингибитора, блокирующего возникновение опухолей. Представляете какая это была бы победа? Веками люди пытались создать нечто подобное и теперь благодаря технологиям мы можем фактически обеспечить жизнь без болезней.

Только пока в теле находится чип-ингибитор, добавил про себя Бенаюн, который в любой момент можно отключить, создав необходимую программу воздействия, впрочем, он не стал высказываться в слух. С некоторой точки зрения ему даже нравилась эта идея, она давала человеку новые возможности. Бенаюн вообще считал, что трансгуманистов давно надо было перестать считать неким мистериальным злом, даже если они иногда перебарщивают в своих концепциях.

– Значит ли это, что человеческий индивид сам подвергнется мутации, которая сделает его неуязвимым перед тем же VOC1? – спросил Бенаюн.

– Безусловно – сказал Аристов – однако я бы не называл это мутацией. Поскольку мутация человека вызовет мутацию болезней, я бы назвал это самокоррекцией или самотерапевтией. Не важно, что понадобится человеку, он самостоятельно может выработать в себе это. Просто вставив чип, обладающий определенными свойствами. В перспективе, естественно.

Аристов сделал приглашающий жест следовать за ним и закрыл дверь в комнату, где лежала девушка.

– Теперь вы видите, что мы сделали большой шаг вперед – продолжил доктор, ведя Бенаюна коридорами назад мимо кубов, снующего персонала и бездушных солдат – мы сможем за несколько дней или даже часов вносить радикальные генетические изменения, которые в корне преобразят человека.

– Но ведь нельзя просто взять и внести изменения – возразил Бенаюн – даже при трансплантации, мы должны ждать приживется ли орган, скорость генетических процессов заложена не просто так. И все части организма взаимосвязаны. Что если, удалив какой-то элемент мы нарушим общую структуру?

– Для этого и существуют компьютерные модели – кивнул Аристов – она даст возможность создать определенную последованность генов и выстроить их в чёткую структуру, что сделает нас более энергичными, ловкими и даже более умными. Мы просто будем вкладывать в наш мозг определенный набор программ. Это то, что я называю пост-человеком.

– Но не станет ли индивид сам похож на компьютерную программу? – дипломатично улыбнулся Бенаюн – не лишится ли он своего индивидуализма?

Доктор громко рассмеялся.

– В этом и цель – сказал он – индивидуальный эгоизм всегда приводил к войнам, кризисам и разрушению, но, если люди будут одинаково равны генетически, они обеспечат себе подлинное социально-политическое равенство. Будут одинаково думать и одинаково решать проблемы. Я немного социалист.

Аристов вновь рассмеялся, отправляя лифт вверх.

Через несколько минут Шломо Бенаюн вновь сидел в салоне своего вертолета и был очень рад этому обстоятельству. Его воротило от одной мысли вновь увидеть этих бездушных солдат, которые вновь под конвоем проводили его к винтокрылой машине. А вот доктор был весьма любезен, а главное убедителен. Конечно, кто-то скажет, что прожекты Аристова это этническая чистка на генетическом уровне, однако у последней черты не всё ли равно. Всегда существовало много умных людей, которые полагали важным спроектировать новый человеческий род. В этом существовала своя опасность, но с последним тезисом доктора Бенаюн готов был согласится. По крайней мере с социально-культурной точки зрения, трансгуманизм в представлении Аристова мог бы обеспечить столь искомое социальное равенство, по крайней мере его идеи стоило обсуждать. Оставалось теперь только уговорить на это твердолобых коллег.

И, пока Бенаюн летел и