но я не мог долее оставаться правителем в своём городе. Я отрёкся от своего предназначения, избрав новое: я стал Ангелом-мстителем. Но это произошло не сразу. К тому времени как я покинул свой город, отверженный и мрачный, мой враг погиб от руки оскорблённого родственника. Я метался по мирам, как раненый зверь, в поисках его жалкой душонки. Заставив его открыть мне, где он прячет мою королеву, я растерзал бы его на клочки. Но с тех пор минуло много тысячелетий, человеческая сущность претерпела многочисленные изменения, а его я так и не нашёл. Боль моя непобедима, а жажда мщения всему человеческому роду – неутолима. Мы всегда действовали только из светлых побуждений, и такое упорное стремление людей к саморазрушению в отсутствии Дэи стало для нас первым предвестником краха.

– Краха? – переспросила Дана, – ты хочешь сказать, Радужный город больше не существует?

Он махнул рукой, и ей открылось пепелище. Только это была не знакомая человеческому глазу разрушенная огнём или войной местность, а та же бескрайняя равнина, покрытая осколками разноцветных кристаллов. Те уже не блистали, живо отражая лучи своего волшебного солнца, а тускло поворачивали светилу свои замутнённые грани. Но и само солнце здесь более не сияло, а, скрываясь за блеклой пеленой, слабо просвечивало сквозь застилавшие небо грязно-серые облака. Ни одного из жителей города не было видно. Тетраэдрические руины прежних красочных строений постепенно обрушивались, представляя собой удручающе безнадёжное зрелище.

– Как Логос является источником жизни для Белого города, так Светлая Дэя была источником жизни для Радужного города.

– Это означает, что она бессмертна, – задумчиво сказала Дана.

– Верно.

– Теперь я понимаю, что именно ты ищешь и зачем. Тёмные души ты уничтожаешь после того, как узнаёшь, что это не твой враг, а самые чистые ищешь…

– Самая чистая – это она, – прошептал Собиратель, – нет никого светлее и чище её. И за те тысячелетия, что я скитаюсь по мирам, я ни разу не встречал такую, как Она.

Дане захотелось обнять его, прижать к себе, утешить хоть чем-нибудь.

Видение растаяло. Они снова находились на берегу речки. Дана полулежала, стараясь не напрягать исцелённую руку.

– Те немногие жители Радужного города, которые смогли выжить после чудовищного потрясения, получили кров в других мирах. Они помогают людям, как могут, но, как ты понимаешь, прежде великая сила их теперь просто ничтожна. Они прозябают.

– А я превратился в злобное чудовище, – с горечью добавил он, – Я презираю себя за собственную немощность. В сердце моём живёт только ненависть и жажда отмщения.

– Нет, – Дана замотала головой, – нет, ты другой. Теперь я вижу.

– Ты многого не знаешь. Ты видела только то, что я выбрал показать тебе.

Она, не переставая хмуриться, всё же возразила.

– Столько людей помогают друг другу несмотря на жестокие препятствия. Даже если самые абсурдные обстоятельства мешают им делать добро и быть счастливыми. Ваш город не единственный, где жили такие души.

– Конечно нет, – согласился Бегемот, – он всего лишь был главным и самым большим источником. Когда он был разрушен, на земле начались тёмные времена. Это случилось давным-давно и со временем только ухудшается. Методы истребления становятся всё более изощрёнными. Человеческие сердца вмещают в себя только злость, зависть, корысть, не оставляя места для светлых качеств. Это делает сильнее меня, Ангела-мстителя, в моём нынешнем облике и предназначении. Но я не способствую счастью ни одного из людей. Я сделал свой выбор. Теперь, если даже я найду свою богиню, я не смогу быть с ней в нашем городе. Но, – он приложил к губам сложенные во внутренней мольбе руки, – я буду невероятно счастлив от одной мысли, что выполнил своё предназначение и освободил её наконец.

В его голосе звучала такая нестерпимая печаль, что Марьян заплакала. Казалось, даже птицы перестали петь, внимая рассказу несчастного странника. Вода в реке текла так тихо, что слышны были звуки перекатывавшихся на дне камешков.

– Когда я впервые увидел тебя, – продолжал он, – я не мог поверить своим глазам и своим ощущениям. Я словно чувствовал присутствие Дэи. В твоём присутствии она как будто витала вокруг, посылая мне знаки, что еще жива.

– Совсем как ты когда-то посылала знаки Третьему, – проговорила Марьян, – может именно это ты и принял, как призыв Дэи?

Пытаясь вспомнить те свои впечатления, Дана грызла травинку.

– Я не чувствовала ничего подобного. Кроме кратких воспоминаний. Они приходили именно в твоём присутствии.

– Потому что ты сама неуловима! – он рывком отбросил прочь валявшиеся рядом сучья обломанных веток, – как я ни пытался, твоя душа оставалась для меня невидимой. Твое забвение было таким глубоким, что ты не отражала в том мире ничего кроме тех проблем, которые видела у других. Ты была кем угодно и где угодно, но только не собой и только не здесь и сейчас.

Дана опустила глаза, понимая, что он совершенно прав.

– Только потом я узнал, откуда ты пришла, и как ты стала той, кто ты есть сейчас…

– Подожди, – она закусила ноготь, что-то вспоминая, – ведь ты говорил, что всем даёшь второй шанс. Шанс спастись от саморазрушения и стать счастливыми.

– Это моя изначальная суть, она даже не слишком зависит от моего волеизъявления, – просто сказал он, – если я вижу, что человек ищет выход, ищет свой путь и делает всё возможное для собственного счастья и для счастья других, я оставляю его в покое.

– Меня ты не оставил в покое, – буркнула она.

– Я знаю, что моя королева не помнит, кто она, – пояснил он, – и поначалу я, конечно, стал в стойку, надеясь, что мои поиски окончены. Я боялся поверить, что, возможно, наконец-то нашёл её, но не мог никому сообщить об этом, ни проверить. Твоя амнезия была слишком крепка. Мне оставалось лишь терпеливо ждать. И когда я получил ответ, что ты всего лишь отверженный Страж из Белого города, можешь представить себе, как я взбесился. Я готов был уничтожить тебя в то же мгновение, но не мог. Ты, вопреки правилам, которым следовали оставленные оболочки с вселившимися в них душами, не уничтожала себя. Ты, наоборот, делала всё, чтобы найти себя, хоть и бессознательно. Поэтому я не мог ничего сделать с тобой. Мне оставалось только доводить тебя до исступления своими намёками.

– Да, я помню, – сказала она, – а потом ты приносил мне чай в номер.

– Да, в том, что случилось с нами не было твоей вины, – признался он, понуро глядя на свои колени, – познакомившись с Марьян и увидев, откуда она пришла, я понял: она станет выводить тебя на воспоминания. Я решил остаться и понаблюдать за вами.