поглядывал в её с Соли сторону и отметил, что эти двое почти не разговаривали даже друг с другом, что отличалось от его ожиданий, основанных на скромном опыте совместного времяпрепровождения.

Калвария была одним из крупнейших городов Тетиса. Её постоянные жители исчислялись сотнями тысяч, а процент временно проживающих в столице был несколько больше, чем в большинстве человеческих поселений. Из-за специфики инфраструктуры Тетиса в целом и Епархии в частности плотность населения в столице была не очень высока. В результате, несмотря на стремительный полёт, потребовалось какое-то время, чтобы добраться до городских стен.

Соли спрыгнул на стену, Вета элегантно опустилась рядом. Готовящиеся к обороне воины незамедлительно потянулись за оружием, но, стоило им увидеть, как рядом с настоящим демоном и неизвестным существом приземлились важнейшие и почтеннейшие (по большей части) представители Епархии, сразу расступились. Они были не в том положении, чтобы задавать лишние вопросы и высказывать своё мнение.

Объединённая армия не собиралась навязывать долгую осаду, войска готовились выступить с минуты на минуту и рассчитывали на решительный марш и быструю победу. Они не боялись, что ночь наступит слишком рано. Они ничего не боялись.

***

В рядах объединённой армии не было видно следов беспокойства. Одно лишь предвкушение. Внезапность, неподготовленность противника, внушительное численное превосходство и небывалый боевой дух, возникший в следствие парадоксального объединения шести рас против общего врага — некоторые оптимистичные командиры считали, что при текущем раскладе не нужна даже поддержка воздушных отрядов. А ведь именно воздушные отряды делали захват Калварии не просто гарантированным, но небывало лёгким. Военно-воздушные силы никогда не были гарантом победы, однако на любом поле боя они являлись крайне весомым аргументом. Все фиоры умели летать, мирное Королевство Фиоров сделало из этого прибыльный бизнес — кланы наёмников, честные и преданные до тех пор, пока их услуги приносят деньги в казну Королевства, участвующие в межрасовых и междоусобных конфликтах на стороне тех, кто платит, верящие, что их опасная работа приносит мир и процветание Королевству, готовые в любой момент выступить на стороне Королевства. На данный момент нейтральное Королевство Фиоров не собиралось предоставлять Епархии Ма’алаки’ своих наёмников вне зависимости от предложенной платы, финансовой, политической или иной. Некоторые дракониды и ёкаи также умели летать, и в качестве воздушных воителей не уступали фиорам ничем, кроме численности. Если бы дракониды и екаи каким-то чудом объединились против ма’алаки’, то те бы не поскупились на земли, артефакты и торговые привилегии для найма фиоров, а также задействовали бы собственные военно-воздушные силы и методы противовоздушной обороны. Дракониды и ёкаи объединились. С фиорами. А также с якшасами, големами и демонидами, у которых, как и у ма’алаки’, имелись собственные наездники на грифонах, стрекозах и вивернах, возглавляемые гордыми владельцами стимфалидов. Судьба Калварии предрешена.

Дикий легион, один из лучших легионов Меритократии демонидов, идеальным строем выдвинулся в сторону городских стен Калварии. Демониды Дикого легиона гордились тем, что именно они стоят в авангарде наступления. Строй не сбивался ни на земле, ни в воздухе.

В это же время на открытой смотровой площадке одной из сторожевых башен Калварии вырисовывалась довольно причудливая для текущей ситуации картина. Девушка с демоническими крыльями (что само по себе было немыслимо для главного города Епархии) сидела на краю площадки и с нескрываемым любопытством поглядывала на приближающееся войско. Темнокожий святой (что пусть и не настолько немыслимо, но всё же являлось весьма редким явлением) составлял компанию демонице, предпочтя, впрочем, стоять чуть поодаль. Юноша, чья расовая принадлежность могла вызвать у обитателей мира Тетис одни лишь вопросы, стоял спиной к надвигающейся угрозе и холодным пренебрежительным голосом немного невнятно изрекал свой монолог перед нешуточно так встревоженными правителями осаждённого города:

— Честно говоря, я занимался разработкой этого оружия из банального любопытства. Есть в таких вещах что-то завораживающее. Не думал, что возможность увидеть результат своих трудов представится так скоро.

Вэ Соли прикоснулся к складкам пепельной куртки, и та послушно исторгла два непримечательных с виду предмета, таких же непримечательных, как и он сам. Одним из предметов оказалась верёвка с петлёй, древнее человеческое оружие, совершенно бесполезное в пределах Тетиса и большинства других миров, даже бесполезнее, чем катапульта или автомат — это была праща. Вторым предметом оказалось ухо. Отрезанное ослиное ухо. Нет, оно всё-таки было немного примечательным. Вернее, примечательным было не само ухо, а то, что оно находилось между двух небольших металлических пластин, то и дело перебрасывающихся шипящими искрами — ухо находилось в своего рода стазисе внутри ловушки-головоломки, и потому было защищено как от разложения, так и от внешних воздействий. Ма’алаки’ поняли — тот, у кого отрезали это ухо, вероятнее всего одной с ними расы, но сейчас это не важно, как не важно, жив он или мёртв. И всё-таки полуангелы с трудом сдерживали негодование. Этот человек уже неплохо потрепал им нервы, а теперь, когда Калвария находится в небывалой опасности, вместо того, чтобы выполнить обещание и разрешить кризис, демонстрирует очередное свидетельство собственной жестокости, словно издевается.

Соли задумчиво осмотрел своё творение, не обращая ровным счётом никакого внимания ни на скривившегося архиерея Калварии, ни на его противоречиво настроенную свиту. Собственно, если бы не крайняя незавидность их положения, то ни один из венценосных ма’алаки’ даже не подумал бы сдерживать неприязнь. Однако положение химер было именно таким, и юноша, полностью безразличный к переживаниям слушателей, продолжил монолог, который произносил скорее для самого себя, нежели для кого бы то ни было:

— В Порочном Квартале довольно много болезней. Например, витиумическая хворь. Безобидная, в общем-то, зараза. Легко появляется, легко исчезает, и никаких проблем не вызывает, кроме жажды, лёгкой горячки и небольшой раздражительности. Лечится тоже легко. Как правило.

Соли, наконец, развернулся в сторону наступающего войска и впервые посмотрел на грозную армию. Он вложил ловушку с ухом в петлю пращи и как следует раскрутил. Ухо отправилось в полёт. Всем было очевидно, что снаряд упадёт на землю задолго до того, как достигнет пехотинцев. Но целью Соли были не пехотинцы. В его руке появился третий, далеко не непримечательный с точки зрения жителей Тетиса предмет — револьвер. Соли прицелился и выстрелил. Траектория полёта пули почти не являлась параболической. Пуля летела быстро, но не настолько, чтобы умелый воин не смог увернуться на достаточном расстоянии, разве что шагов с пяти-семи… Но ведь он и не в воинов целился.

У поверхности земли вообще есть такое свойство — она как правило не пытается уклоняться. Поверхность земли перед городскими стенами как раз не пыталась, и пуля попала точно в цель. Соли устроился на