нулевого пациента возникает своего рода виниумическая аура… Да, назову это так. Итого…

***

Да как они смеют так спокойно лететь?! А те, что на земле, под Андабатом? Они так самоуверенны только потому, что их защищают воздушные отряды. Возомнили, что справятся без Андабата! Андабат собственными ушами слышал! Неблагодарные! А вон тот, слева, который покосился? Что он думает? Тоже смеётся над его испачканным лицом, как ничтожные ма’алаки’?

Ровный строй воздушного отряда Дикого Легиона нарушился — одна из стрекоз спикировала в сторону и столкнулась с грифоном. Издалека сложно было увидеть, но один наездник перепрыгнул со стрекозы на грифона.

***

— … Итого, что мы имеем. Стоит заражённому подумать о чём-то неприятном, как он непроизвольно начинает связывать всё возрастающее раздражение со своим состоянием, окружением, воспоминаниями, просто потому что он будет искать причину усиливающейся ярости. Если нулевой пациент является более-менее здравомыслящей личностью, то он начнёт искать повод для выплеска агрессии. Думаю, поводом станет то, что его испачкали, неважно, кто. Хотя, возможно, он свяжет своё состояние с какими-нибудь личными сомнениями или обидами. И начнётся пир. Не могу отделаться от ощущения, что мысли заражённых синхронизируются с желаниями болезни, но как-то это слишком даже для Тетиса…

***

Строй скоро превратится в рой. Архитектор грядущего безумия знает, в какой ситуации животные будут подвержены воздействию болезни в равной степени с химерами, и это его забавляет. Ведь воцарится идеальное равенство, ближний станет одинаково бояться или ненавидеть ближнего вне зависимости от внешности, разума и убеждений. Вне зависимости от биологического вида и духовной стихии. Идеальное равенство заклубится в небе, словно дождевая туча. Капли идеального равенства упадут разорванными тушами на целеустремлённую армию-реку. Идеальное равенство, подобно кругам на воде, прокатится по столь разным расам и превратит организованную гладь в бесконтрольную рябь.

***

— … для Тетиса. Изначально болезнь была менее привередлива в плане исцеления. И более эффективна. И ей всегда нужно чем-то питаться. Не пожертвовав живучестью там, не получишь эффективности здесь, так что теперь постепенно отмирает всё, что мешает ненавидеть. Боль, инстинкты, мысли… В конце заражённые не замечают, как рвутся их же мышцы, ломаются их же кости. Они действуют бездумно, зато на пределе возможностей. Они уничтожают всех, включая…

***

Истекавшие из Дикого Легиона вопли страха и ненависти с лёгкостью впитают в себя потуги целителей, неторопливо просочатся сквозь хаотично возникающие барьеры и бушующими волнами накроют объединённую армию. Возможно, если шесть рас окажутся хоть немного скоординированы, если они не попытаются продемонстрировать остальным собственные компетентность и самодостаточность, если будут готовы пожертвовать сородичами ради спасения чужаков, то у объединённой армии появится небольшой, но всё-таки шанс вовремя изолировать Дикий легион. Возможно, такого шанса будет вовсе.

***

— … включая самих себя. К слову, для того, чтобы с лёгкостью исцелить заражённого, достаточно знать, что без носителя любая версия виниумической хвори проживёт ровно столько времени, сколько потребовалось для полного заражения. И, пожалуй, хоть немного понимать, чем целители отличаются от врачей, но это не обязательно. — Впервые за весь монолог Вэ Соли обернулся и посмотрел на полуангелов. Кривая, несуразная улыбка, как бы отрицающая само понятие красоты, перечеркнула его лицо. — Надеюсь, принцип вы поняли. Удачи.

Лёгким, небрежным движением Соли соскользнул со смотровой площадки, но не в сторону города, а за его пределы, туда, где убивали и умирали незащищённые городской стеной существа из плоти и крови.

Вета, всё это время безотрывно наблюдавшая за началом конца третьей в истории объединённой армии химер, откинулась на спину и блаженно раскинула руки. Её глаза окрасились в серый, но вовсе не были пусты, как в тот раз, как в те разы, когда она ощущала лишь пустоту внутри и безграничную утрату. Они могли показаться пустыми разве что тому, кто не пытался в них всмотреться. Её глаза, её душа, её тело — всё её естество излучало гармонию, некое равновесие, умиротворение и… счастье.

— Любовь, это не чувство, да? — С беззаботнейшей улыбкой молвила Вета, не обращаясь ни к кому. Она выгнулась всем телом, и одним резким, изящным движением спрыгнула за стену вслед за своим спутником.

Стена была высокой, но не настолько, чтобы чувствительные уши некоторых ма’алаки’ не сумели ещё какое-то время улавливать два удаляющихся голоса — шум, исходивший от более не наступающей армии, только начинал разрастаться.

— М-м-м, Соли… Бесчисленные полчища сильных, разбитые одним взмахом слабого. Агония ярости и отчаяния, застилающая горизонт. Цветущее поле разорванных и разрывающихся. Союзники, готовые быть преданными, но не осознающие, что их взгляды затуманены и повёрнуты в другую сторону, не представляющие, где следует начинать трястись от ужаса. Ты знаешь, как очаровать суккубу.

— Если бы всё было так просто, то одну суккубу, которая вцепилась в мою руку, прикарманили бы задолго до моего рождения. Я всего лишь вижу, как очаровать тебя.

— Никто не пытался. Всё равно ты очаровывал меня задолго до сегодняшнего свидания. Знаю, я тоже тебя очаровала, но немного обидно, что не могу увидеть это собственными глазами.

— Не уверен, но вроде бы романтические свидания как раз для того и нужны. Чтобы увидеть. Хотя, наверное, сегодня я просто хотел, чтобы мой первый раз был особенным для нас обоих… Вета, дура психованная, на кой чёрт ты мне руку сломала?

— Я нечаянно!

***

Иессей с тяжестью смотрел в след идущим в сторону эпицентра разрастающегося безумия человеку и суккубе. Он оказался спокойнее прочих, потому что был уверен — в такой банальной вещи, как уничтожение Калварии, которая и без их участия находилась на грани гибели, эти двое попросту не заинтересованы, а уж мир, в котором всё живое взаимоуничтожилось от одного удара, тем более не мог их заинтересовать. Однако то, что он имел возможность хладнокровно оценивать ситуацию, вовсе не значило, что происходящее не вызывало у него особо ярких впечатлений.

Святой, как и полуангелы возле него, вначале не очень внимательно слушал Вэ Соли и наблюдал за результатом его действий, по совместительству невольно подумав, что вся эта очевидная демонстрация злобного плана выглядит несколько неумело и, если бы этот человек немного сократил информацию, то добился бы большего эффекта. Он понял, что в его уши попадает инструкция только тогда, когда увидел, что происходит в рядах демонидов. С такого расстояния сложно было разглядеть подробности, но было вполне очевидно, что происходит неконтролируемое самораспространяющееся истребление. Жесточайшее истребление.

Ма’алаки’ пока ещё не «тряслись от страха», они хоть немного и сочувствовали врагам из-за очевидной мучительности их смертей, которую они желали по большей части одним демонидам, но при этом без малейшего намёка