подошли две роты Гвардейского экипажа, которые были высланы великим князем Кириллом Владимировичем, думавшим, что войска собираются по приказанию генерала Хабалова. Подошел эскадрон жандармского дивизиона. Но старшего начальника не было. Никто не знал, что делать. Подъехал генерал-адъютант Безобразов. Поговорил с офицерами. Время шло. Было холодно. А какие-то темные личности в штатском шныряли между частями. О чем-то разговаривали с солдатами. Замерзшие солдаты стали поворачивать. Приказаний нет. Начальства нет. Офицер-моряк, приведший роты Гвардейского экипажа, ушел. Скоро ушли и роты. Ушли в свои казармы и преображенцы. Так кончился длившийся несколько часов этот странный эпизод фантастического плана, надуманного молодежью запасного батальона Преображенского полка…

Правительство преступно бездействовало.

Около 11 часов утра на квартиру князя Голицына приехал возбужденный [военный министр] генерал Беляев, и только после его рассказа, что делается в городе, премьер стал спешно созывать к себе Совет министров, но больше беспокоился о том, что к его квартире не присылают охраны. Собрались министры. Около 2 часов приехал Хабалов. Он производил странное впечатление. Был перепуган. Голос дрожал. Руки тряслись. Жаловался, что войск нет. Все или бунтуют, или колеблются.

Слух о приближении толпы заставил всех быстро разойтись. Решено было собраться после 3 часов в Мариинском дворце. Голицын просил Беляева помочь растерявшемуся Хабалову.

Беляев, лишь теперь благодаря военным бунтам понявший, что происходит нечто серьезное, поехал в градоначальство, где был как бы штаб Хабалова. Там царили сутолока и растерянность. Командир всех запасных батальонов полковник Павленков объявился больным. Его должен был заменить Московского полка полковник Михайличенко. Беляев впервые увидел воочию, что нет начальника, который бы фактически командовал войсками. Только теперь военный министр увидел то, что уехавший в отпуск генерал Чебыкин не был заменен соответствующим старшим начальником! Беляев вызвал начальника Генерального штаба генерала Занкевича и объявил, что назначает его командиром всех действующих в столице войск. Ниже мы увидим его работу. Хабалов обиделся. В это время приехал великий князь Кирилл Владимирович. Он напал на Хабалова, что тот не дает никаких распоряжений, что делать с Гвардейским экипажем. Хабалов оправдывался, что экипаж ему не подчинен. Великий князь отозвал в сторону Беляева и стал убеждать его принять в Совете министров меры — убрать Протопопова. Убеждал повлиять, чтобы Совет министров что-либо делал. Великий князь доказывал, что правительство бездействует, а революция разрастается. Беляев поехал в Мариинский дворец, куда должны были съехаться министры.

Великий же князь проехал в Гвардейский экипаж. По его приказу и были собраны две роты молодых солдат. Князь сказал патриотическую речь, разъяснил, что роты идут в отряд к Зимнему дворцу, пропустил их церемониальным маршем, поцеловал и перекрестил фельдфебеля Рыбалко, и роты ушли. Мы уже знаем, как эти роты пришли на площадь, как мерзли там, не зная, что делать, и как разошлись.

Охранное отделение, по полному названию — Отделение по охранению общественной безопасности и порядка в столице, — помещалось на Мытницкой набережной, на Петербургской стороне, в особняке принца Ольденбургского. Там же была и квартира его начальника Глобачева.

Утром стали поступать сведения о военных бунтах. Утром же появился взвод запасного батальона лейб-гвардии 3-го Стрелкового полка под начальством офицера. Офицер представился генералу и доложил, что прислан для охраны учреждения. Генерал спросил: если придется охранять от наседающей толпы, если придется стрелять, будут ли люди исполнять команду? Офицер ответил смущенно, что поручиться за исполнение такой команды он не может. Разговорились. Генерал поблагодарил офицера и отпустил взвод в казармы.

Офицеры, чиновники, канцеляристы, весь наблюдательный состав — все были наготове. Телефон работал, и с разных концов города поступали самые тревожные сведения. Всюду бунты, революция.

Прекратились телефонные сообщения с полицейскими участками. После долгих поисков, около 3 часов удалось найти по телефону министра Протопопова. Он был в Мариинском дворце, где собирался Совет министров. Глобачев сделал доклад, просил указаний, приказаний. В ответ не получал ничего.

Какие-то нечленораздельные звуки. Все кончено. Распрощались. В пятом часу сообщили о движении к отделению толпы. Глобачев объявил личному составу, что все свободны.

Каждый может располагать собою по усмотрению. Через несколько минут особняк опустел. Глобачев с женой и со своим помощником вышел последним с парадного подъезда. Генерал замкнул выходную дверь, и двое штатских с дамой удалились. Было около 5 часов вечера. С набережной Васильевского острова было видно, как подошла толпа к особняку и начался разгром… Глобачев со спутниками прошел на Большую Морскую, где помещалась охранная команда отделения, на обязанности которой лежала охрана министров. Решено было пробраться в Царское Село. Там государева семья, наследник.

Около 4 часов все министры, за исключением больного Григоровича и Риттиха, собрались в Мариинском дворце. Все считали дело совершенно проигранным и лишь ожидали своего ареста.

Был там и умнейший из бюрократов статс-секретарь Государственного совета С. Е. Крыжановский. Приехал возбужденный генерал Беляев и передал Голицыну мнение великого князя Кирилла Владимировича уволить для успокоения населения Протопопова. Голицын отвечал, что это не в его власти, но соглашался на его отстранение. Началось заседание. Голицын высказал Протопопову необходимость его ухода из состава правительства. Сконфуженный, убитый Протопопов сказал лишь: «Ну что же, я подчиняюсь», — и удалился.

Он сказал кому-то, что ему остается лишь застрелиться, но пока укрылся у кого-то из младших служащих дворца. Но положение правительства в такой момент без министра внутренних дел было парадоксально. Кто-то предложил быть министром Крыжановскому, кто-то выдвинул судейского генерала Макаренко, но все это было несерьезно, и остановились на том, что министерство примет пока старший из товарищей министра. Составили приказ, но все понимали, что все это ни к чему. Правительство уже знало, что оно ничем не управляет. В шесть часов, с общего согласия, Голицын послал государю телеграмму о том, что Совет министров объявляет город на осадном положении, просит государя назначить в Петроград для командования войсками популярного генерала, что Совет министров не может справиться с беспорядками и просит государя его уволить и поручить лицу, пользующемуся общим доверием, составить новое правительство.

Так ликвидировало себя правительство князя Голицына, не обратив внимания, что в двух шагах от Мариинского дворца отряд верных государю войск готов поддержать законное правительство и лишь ждет соответствующих распоряжений.

Около 8 часов вечера в Мариинский дворец приехали великий князь Михаил Александрович и Родзянко. Великий князь находился в последнее время под большим влиянием Родзянко. Уже 25-го числа Родзянко по телефону приглашал великого князя немедленно приехать в Петроград. По приезде великого князя 27-го числа с ним состоялось совещание в составе: Родзянко, Некрасов, Савич и секретарь Думы Дмитрюков. Его убеждали принять на себя диктатуру над городом, уволить правительство