и просить у государя манифеста о даровании ответственного министерства. Великий князь на такой шаг не согласился.

Теперь в Мариинском дворце Родзянко и князь Голицын упрашивали великого князя, ввиду исключительно важных катастрофических обстоятельств, объявить себя регентом за отсутствием государя; принять командование над всеми войсками и поручить князю Львову составить министерство. Верный своему брату, великий князь на регентство не мог согласиться. Принять же на себя высшее командование всеми войсками столицы, объединить вокруг себя всех верных государю людей и обрушиться на революцию — на такой смелый подвиг великий князь по своему характеру был неспособен. Это не пришло тогда в голову даже и самому старшему из бывших в столице великих князей — великому князю Павлу Александровичу, которому по новой его должности подчинялись как раз те самые войска гвардии, которые теперь бунтовали. Опять-таки налицо была бездеятельность высшего начальства.

Но помочь государю и общему делу великий князь Михаил Александрович хотел, и потому он согласился переговорить с государем по прямому проводу. При участии Голицына, Родзянко, Беляева и Крыжановского был составлен текст разговора. Великий князь и Беляев поехали в Генеральный штаб, вызвали к проводу генерала Алексеева, и в 10 с половиной часов начался разговор.

Великий князь просил передать государю, что «для немедленного успокоения принявшего крупные размеры движения необходимо уволить весь Совет министров и поручить образование нового министерства князю Львову, как лицу, пользующемуся уважением в широких кругах». Великий князь просил уполномочить его, великого князя, «безотлагательно объявить об этом от имени его величества». Он просил также государя отложить на несколько дней приезд в Царское Село.

Через полчаса генерал Алексеев передал великому князю от имени его величества, что государь благодарит за сообщение. Не считает возможным отложить свой отъезд и выезжает 28-го числа в 2 часа 30 минут дня. Что все мероприятия по перемене личного состава государь откладывает до своего возвращения в Царское Село. Что завтра в Петроград отправляется генерал-адъютант Иванов в качестве главнокомандующего Петроградским округом и что завтра же направляются с фронта четыре пехотных и четыре кавалерийских полка.

Со своей стороны генерал Алексеев выразил полное сочувствие проекту великого князя, но боится, что время будет упущено, и завтра утром обещался еще раз доложить просьбу великого князя его величеству.

Ответ государя обескуражил всех. Когда Беляев привез и прочел его в Совете министров, все были подавлены, а Голицын лишь спрашивал растерянно: «Что же делать, что делать?»

В это время сообщили, что ко дворцу идет толпа. Скоро ворвутся. Произошло смятение. Казалось — все погибло, всему конец. Решили разойтись. Потухло электричество. Почти все успели покинуть дворец. Двое укрылись у курьеров. Вскоре действительно во дворец нахлынула вооруженная толпа солдат и всякой черни. Начался разгром…

Так окончило свое существование последнее царское правительство. Оно ушло, испугавшись революции, не сумев использовать против нее бывшую в его распоряжении воинскую силу. Лишь один военный министр генерал Беляев еще продолжал в течение полусуток бороться, пока не был арестован, да министр иностранных дел Покровский продолжал работать, пока его не сменил Милюков[159].

Глава 34

27 февраля в Петрограде (продолжение). — Генерал Занкевич. — Сбор верных войск. — Отсутствие плана. — Уход преображенцев и павловцев. — Переход верных из Зимнего дворца в Адмиралтейство. — Состав и настроение отряда. — Ожидание подкреплений. — Беспорядки в районе Измайловского проспекта. — Движение отряда полковника Данильченко. — Генерал Хабалов и его план. — Тщетное приглашение министров. — План Фомина. — Великий князь Кирилл Владимирович. — Генерал-адъютант Безобразов. — Переход верных снова в Зимний дворец. — Уход гвардейского запасного Кавалерийского полка. — Требование великого князя Михаила Александровича вывести войска из дворца. — Снова переход верных в Адмиралтейство. — Стремление толпы и солдат в Думу. — Поведение депутатов. — Колебание председателя Думы Родзянко. — Переход офицеров запасного батальона Преображенского полка на сторону революции. — Временный комитет Государственной думы объявляет себя революционной властью. — Телеграммы на фронт. — Измена государю. — Полковник Энгельгардт и преображенцы. — Образование Совета рабочих и солдатских депутатов. — Выборы Исполнительного комитета. — Керенский. — 27 февраля в Царском Селе. — Телеграммы императрицы. — Совет генерала Беляева уехать. — Переговоры графа Бенкендорфа с Могилевом. — Указания государя. — Просьба Хабалова дать войскам продовольствие

Высшая военная власть растерялась в тот день не меньше гражданской и также не сумела найти правильную линию поведения, чем и помогла успеху революции.

Генерал Занкевич[160], которому генерал Беляев передал фактическое командование войсками Петрограда, считался боевым генералом. Он командовал на войне лейб-гвардии Павловским полком. Беляев думал, что он справится с бунтовщиками. Революцию как таковую Беляев стал понемногу понимать только с этого дня. Занкевич, по просьбе Беляева, переоделся в зимнюю форму Павловского полка и приехал в здание градоначальства. Там он нашел полнейшую растерянность военных и незнание, что делать. Собрав толпившихся офицеров разных частей, в том числе и преображенцев, Занкевич старался узнать истинное настроение солдат и офицеров в частях. Офицеры не надеялись, чтобы солдаты пошли против Думы. Да и сами офицеры далеко не казались сторонниками правительства, и, видимо, их симпатии склонялись на сторону Государственной думы. Генерал Занкевич приказал собраться во дворе Зимнего дворца тем частям, которые еще не ушли с Дворцовой площади или находятся поблизости. Вскоре во дворе собрались: две роты запасного батальона Преображенского полка, запасный батальон Павловского полка, подошедший с музыкой и в особенно приподнятом настроении из-за назначения начальником всех их однополчанина, рота запасного батальона 3-го гвардейского Стрелкового полка и рота запасного батальона Кексгольмского полка.

Генерал Занкевич вышел к отряду. Поздоровался. Ему ответили отлично. Генерал сказал речь о том, что происходит. Говорил он, что если революция победит, то от этого выиграют только немцы. Значит, войскам надо подавить революцию. Надо послужить царю и доказать ему верность гвардии.

Занкевич отдельно обратился к павловцам.

— Будем же, братцы, стоять несокрушимой горой за царя и родину. Мы вместе проливали кровь на фронте, послужим же и здесь вместе государю верой и правдой…

— Так точно, ваше превосходительство… Постараемся, ваше превосходительство! — неслось из рядов павловцев, и неслось восторженно.

Казалось, все обстоит как нельзя лучше. Генерал Беляев, наблюдавший все происходившее из дворца, поздравил затем Занкевича с успехом. Начало блестящее. На людей можно надеяться. Отряд расположили во дворце. Выставили часовых. Выслали патрули. Но о каком-либо наступлении на бунтовщиков, на революцию высшее начальство не думало. Не было никакого плана, что делать.

Занкевич ждал приказаний от высшего начальства; ни Хабалов, ни Беляев никаких приказаний не давали. И потянулись унылые часы. Часы ожидания чего-то. Изредка по телефону сообщали, что такая-то часть, которую поджидали, не придет. Это поднимало разговоры. Настроение солдат и офицеров было странное. Стало смеркаться.