– Да ты красавчик, Манфред.

Сама она заплела светлые волосы в две толстые блестящие косы и уложила их короной на темени. Плечи и верхняя часть прекрасной груди были обнажены, белоснежные в своем совершенстве. Голубое вечернее платье прекрасно гармонировало с цветом глаз.

– Ты прекрасна, – удивленно сказал он. Он никогда раньше не делал женщинам комплиментов, но сейчас это было простое подтверждение факта. Хайди потупилась – трогательная скромность для той, кто должна привыкнуть к мужскому восхищению.

– На Рупертштрассе, – приказала она шоферу.

Они медленно ехали по Курфюрстендамм, глядя на толпы гуляющих на ярко освещенных тротуарах, потом «мерседес» пошел быстрее: они углубились в тихие улицы западной части района Грюневальд. Это был поселок миллионеров на западной окраине огромного города. Манфред расслабился, откинулся на кожаную спинку сиденья и повернулся к сидевшей рядом прекрасной женщине. Хайди серьезно расспрашивала его о его семье и о нем самом, о его стране. Он быстро понял, что она знает Южную Африку гораздо лучше, чем он полагал, и гадал, где она приобрела эти знания.

Хайди знала историю войны, конфликта и восстания, знала о борьбе его народа с варварскими черными племенами, о последующем покорении африкандеров британцами и об ужасной угрозе для них как для народа.

– Эти англичане, – сказала она с горечью. – Они повсюду, и повсюду приносят с собой войну и страдания: в Африке, в Индии, в моей родной Германии. Нас тоже угнетали и преследовали. Если бы не наш любимый фюрер, мы бы до сих пор страдали под игом евреев и англичан.

– Да, ваш фюрер великий человек, – согласился Манфред и процитировал: – «Мы ведем борьбу за обеспечение существования и за распространение нашей расы и нашего народа. Мы ведем борьбу за обеспечение пропитания наших детей, за чистоту нашей крови, за свободу и независимость нашего отечества. Мы ведем борьбу за то, чтобы народ наш действительно мог выполнить ту историческую миссию, которая возложена на него творцом вселенной».

– «Майн кампф»! – воскликнула она. – Ты читал фюрера!

Манфред понял, что они достигли поворотной точки в отношениях.

– В этих словах заключено все, что я чувствую и во что верю, – сказал он. – Он великий человек, глава великого народа.

Дом на Рупертштрассе стоял в стороне от дороги, в большом саду на берегу одного из прекрасных озер Хафель. На подъездной дорожке стояли сотни лимузинов с шоферами, у большинства машин на капоте были флажки со свастикой, а шоферы, ждущие за рулем, – в мундирах. Все окна большого дома светились, оттуда доносились музыка, голоса и смех. Шофер Хайди и Манфреда остановил «мерседес» под портиком.

Манфред предложил Хайди руку. Они вошли в открытые парадные двери, пересекли прихожую, вымощенную чередующимися белыми и черными мраморными плитами, где стены были забраны деревянными панелями, на которых висели оленьи рога, и остановились у входа в большой зал. Зал был уже полон гостей. Большинство мужчин щеголяли в мундирах с блестящими знаками отличия, а элегантные женщины – в шелках и бархате, с обнаженными плечами и самыми модными прическами.

Смех и разговоры стихли; все, обернувшись, рассматривали пришедших. Взгляды были заинтересованные и оценивающие. Манфред и Хайди оказались поразительно красивой парой. Потом разговоры возобновились.

– Вон дядя Зигмунд! – воскликнула Хайди и повела Манфреда через весь зал к высокому мужчине в форме, который пошел им навстречу.

– Хайди, моя дорогая! – Он склонился к руке Хайди и поцеловал ее. – Каждый раз, как я тебя вижу, ты становишься все прекрасней.

– Манфред, это мой дядя полковник Зигмунд Больдт. Дядя Зигмунд, позвольте представить герра Манфреда Деларея, боксера из Южной Африки.

Полковник Больдт пожал Манфреду руку. Его белоснежные волосы были строго зачесаны назад над худым лицом ученого, с отличной структурой костей и тонким аристократическим носом.

– Хайди рассказала мне о вашем немецком происхождении. – Он был в черном мундире с серебряным черепом на лацкане; на одном глазу веко обвисало, из глаза непроизвольно сочились слезы, и полковник вытирал их тонким льняным носовым платком, который держал в правой руке.

– Это верно, полковник. У меня очень тесные связи с вашей страной, – ответил Манфред.

– И вы превосходно говорите по-немецки. – Полковник взял его за руку. – Очень многие здесь, в зале, хотели бы познакомиться с вами, но сначала скажите, что вы думаете о черном американском боксере Сайрусе Ломаксе? И какова будет ваша тактика боя с ним?

С исключительным тактом Хайди или полковник Больдт переводили Манфреда от одной группы к другой. Официант принес ему бокал минеральной воды: Манфред отказался от шампанского.

Однако на большее время, чем с другими, его оставили с гостем, которого Хайди представила как генерала Цоллера; это был высокий типичный прусский военный в сером полевом мундире с Железным крестом у горла; несмотря на непримечательное, незапоминающееся бледное лицо с болезненным выражением, генерал обладал острым проницательным умом. Он подробно расспросил Манфреда о политической обстановке и о жизни в Южной Африке, особенно о том, какие чувства испытывает средний африкандер к Британии и Британской империи.

Пока они разговаривали, генерал Цоллер курил тонкие желтые сигареты с сильным запахом трав, и время от времени начинал задыхаться: астма. Манфред быстро понял, что генерал настроен очень благожелательно и имеет самое широкое представление об африканских делах; время полетело весьма быстро; подошла Хайди и коснулась руки Манфреда.

– Прошу прощения, генерал Цоллер, но я обещала тренеру боксеров, что его звезда вернется домой до девяти часов.

– Я наслаждался разговором с вами, молодой человек. – Генерал пожал Манфреду руку. – Наши страны должны быть добрыми друзьями.

Манфред заверил:

– Я сделаю для этого все, что в моих силах.

– Удачи на играх, герр Деларей.

В «мерседесе» Хайди заметила:

– Ты очень понравился дяде и многим его друзьям, например генералу Цоллеру.

– А мне понравился вечер.

– Ты любишь музыку, Манфред?

Вопрос слегка его удивил.

– Мне нравится музыка, но я в ней плохо разбираюсь.

– А Вагнер?

– О да, Вагнер мне очень нравится.

– Дядя Зигмунд дал мне два билета на следующую пятницу. Берлинский филармонический оркестр под управлением молодого дирижера Герберта фон Карояна исполняет произведения Вагнера. Я знаю, у тебя в тот день первый бой, но потом мы сможем отпраздновать твою победу. – Она замялась и быстро добавила: – Прости, может, я опережаю события, но…

– Нет, нет, для меня будет большой честью сопровождать тебя, выиграю я или проиграю.

– Ты выиграешь, – просто сказала она. – Я это знаю.