вот же что еще… и странно… не зная его… как и его же самого и до конца… все-таки и не будем же еще забывать и про некий бред… я его знала и… знаю! Будто бы… и на задворках, в каких-то чертогах и темных уголках… если и не сознания, то и подсознания… есть что-то такое… кто-то такой… кого я то ли еще и сама затерла, а то ли уже и забыла… но и не сама. Что, кстати же, как и ранее могло подойти и к первому случаю-варианту, но только уже и непосредственно же втечь. Вроде и того, что если бы и там была сода с солью и типа плюй, но не сглатывай, ну или лучше и точнее же еще будет сказать полоскай, то тут Фурацилин и Ротокан — и все до наоборот. По́шло, да. Но и… Грустно. Бывает! А что делать? У всех и всего — свои недостатки. Да и тем более… так еще и со временем… оглядываясь все и на прошлые огрехи же игр разума и с выкорченным не разумом… просто перестаешь удивляться и… учишься принимать все как… данность. Как факт. Да. Что может быть еще и такое! Раз и не такое уже тоже может быть… и есть. Но и все же ведь еще надеясь на обратное и… лучшее, как и так же, а то и чуть поболее готовясь же к худшему. Ведь и я его все-таки узнала, вспомнила немного… а это значит, что и не все еще потеряно… как и не все… да так же еще и то, что все еще может повториться — как только же это все и узнается, вскроется… Вот поэтому и нужно же пока как-то самой разобраться и узнать — почему все так… с ним… и было. Как и в обратку же — почему конкретно же и он… из нас же пока двоих… знал до сих пор… и знает же сейчас… меня. Не только ведь и по энергии и не способности внутри, ведь еще и снаружи… когда же и я сама его лишь внутри, и то же не всего, так еще и снаружи — совсем… А ведь с какой легкостью… легкой энергией он… И не в плане же ее быстрой определяемости-вычленяемости, свободы и парения… а… неуловимости! И так походящей и подходящей же Розе — по одновременно и ее тяжести… Опять же, однако. Не хухры-мухры: как она для него, так и он же для нее… С такими… коньячными нотками… довольно и болотистой местностью… со мхом и тиной… и почему-то еще… горящими торфяниками. Странная ассоциация, не спорю. Но и в том-то же и дело, что это и не ассоциация-то вовсе… факт! Подтверждаемый же лично мною и из раза в раз… вот уже… семь месяцев. Да… вроде. Вместе и со способностью… накладывающейся слоями дыма… просто черной дымовой завесой… и окутывающей же, закручивающейся коконом вокруг меня! Но и не удушающим совсем… не болезненным и изначально. В отличие уже от самой Розы — ну и как-то и за что-то же все же они должны были не притянуться и стерпеть, вытерпеть и выдержать друг друга такое… долгое время и вместе. Усыпляющим же скорее и вводящим же в коматоз с наркозом… и анабиоз с морфином… Миксуя и такую его-свою некую натуральность с другой искусственностью и чужими препаратами… И вот скажи же, ответь мне после всего этого теперь сам и ты: «стал бы кто-то… будучи и действительно левым, со стороны и полным незнакомцем… так опекать и охранять… без малого же и оберегать… и пусть же и без многого и пятьдесят на пятьдесят… параллельно же еще и вредя… но и не зная меня?». Вряд ли. Зачем? Можно же было и по сухому… живому. Сразу и… туда! Куда бы то ни было… по итогу. К чему и кому эта лирика, если и ничему, как и никому?..

****

— Ты идеализируешь то, что этого процесса не заслуживает… априори!

— О чем ты? — Нахмурилась София. Когда же отражение лишь закатило глаза и несдержанно фыркнуло, выражая тем самым не только свою усталость от объяснений вроде как и всем же понятных и знаемых, знакомых вещей, но и от негодования: как в частности и от этого же самого момента, вусмерть не замечая же этого самого своего вроде как и с не в отношении же все той же Софии, так и в общем от всего, что происходило сейчас и только же еще предстоит.

— Скажу проще — ты создала себе свой мир фантазий… — начала она елейным, почти что и сопливо-слюнявым голоском и провела руками над своей головой, будто и воссоздавая это самое последнее словосочетание по буквам и радугой, отчего слушающую ее напротив и знатно же так передернуло. Но и не от приторности, сахарности и излишне напускного при всем же еще и образе демона, а от лимонной кислоты и горечи виски, явивших собой тут же и всю же неприкрытую и немытую, непокрытую правду, что она же сама и не собиралась как-то скрывать, судя же и по всему, явно же и демонстрируя ее таким образом и своей же энергией открыто и напоказ, — …где все и вся подчинено лишь твоему сознанию! И для тебя же это… правильный и логичный островок… кусочек лишь твоего рая… на котором все и… люди… правильны и эстетичны… прекрасны… ведь и не запятнаны же ничем: ни грехами, ни пороками. Им просто это чуждо и… изначально! Будучи и ничем, ведь и никогда же не касалось: ни их самих, ни их девственно светлых и чистых душ… И каждый же раз… так… встречая того же… и человека… на своем пути, ты видишь в нем лишь прекрасное и… доброе. Чистое! Для тебя же он почти что… ангел… как и сама же ты… спустившийся лишь только для того, чтобы принести мир и покой… в эту же самую войну и беспокойство… вне же все поля твоего зрения, фантазии и воображения. Но это ведь… не так! Это лишь плод твоего же все воображения… и фантазии. Оболочка, созданная твоим же бессознательным… как бы и для блага, спокойствия твоего же сознательного. Но… и для блага ли, действительно? И не ложь ли это и… во благо? Во благо же и… себе! И сразу… например. Почему