и между тем… повисло… как и висело же до моего пробуждения явно… хоть уже и не так явно же, как и резко… два противоречивых запаха: один похожий на морскую свежесть… лесные хвойные нотки и… скалистую местность после грозы и грома… да… а второй… на лаванду… шалфей… немного и мяту и… влажную разрыхленную землю… И знаешь… еще… что? Под чистой демонической и грязной демонически же ангельской заправкой соответственно. Последняя же еще из которых… так нехорошо срезонировала, будучи еще и в перевертыше, так еще и по цвету энергии, с моей же собственной, что… и чуть больше же, чем первая и… по запаху лишь грозы и грома… где и тут же практически же рядом был мой озон. И пусть и на сухую… А у меня же и он… еще и с дождем. И все же! Пусть и шиворот-навыворот. И с ног на голову… Но и… Да! Влажный пурпурный лес с преобладанием хвои и трав… при скалистом же кролике и кустах роз… у пасмурного неба и… «темного моря». С чистотой и чисто… Тайд… кхм… половинчатостью… С почти полной противоположностью и не почти что редкой-меткой и схожестью… Такое знакомое… И не… Такое близкое… И далекое… С типуном же на языке и оскоминой на голове… И с шорами же еще и при этом на глазах… Оба узнанные и так давно… А опровергнутый и подтвержденный — лишь отдельно и совсем недавно… Да и лично же уже мной… Как отдельно, да так и в обоих… их… случаях… Из ближайшего ведь и окружения… Те, кто знали меня… и чуть больше же, чем я их и… сама же… себя. Имели же и какие-то ранее и ранние личные представление и предпочтения, интересы… Как и, может, даже и такие же счеты… А и что возможно же еще, и не только же со мной… И могли знать, а главное и, как видно же еще и уже, знали мой адрес… А один из них даже еще… и походу же уже… и заглядывал… чуть раньше… и ранее. Если уж и не второй. И если уж после же и повторно не приходил и не заносил меня. Не секрет ведь уже да и не сюрприз, что я вновь ошиблась по поводу Розы, но и хотя бы не в разрезе же все еще ее вдруг ниоткуда взявшихся же материнских инстинктов, так еще и в отношении же меня — не ребенка в принципе да и уже, которому и особое отношение-то, как и проветривание не нужно, с ее же все слов, но вот только отчего-то и не с действий. Просто она, как и он же, не враг себе — враг другим. Но вот только и уже он и в отличие же от нее — чужим же еще, не своим. Как и Александр. Вот уж кто точно мог да и смог же по итогу, видимо. Да и когда Никита же еще не то, что близко не подходит — ближе и не заходит же совсем. Точно. Влад же и… Егор! Какие нелюди и с охраной. Хотя… и кто еще и кому. Да…

Глава 11

****

— Вы что, давно дружно не получали на пару с Владом, я понять не могу?! — Взорвался наконец после окончания рассказа о ночных похождениях двух своих же парней-сыновей Александр, выделив особым образом-акцентом имя среднего из них. Внесшего и особую лепту в это их повествование, растянувшееся и вовсе же вышедшее из берегов изначальных пяти-десяти минут и вошедшее же тут же почти что в двадцать-двадцать пять. Со всеми и другими тонкостями. Чужими мелочами и деталями, подробностями. И со своими же, конечно, как же еще и без них, так еще же и тут шутками-прибаутками — его уже и особого стиля-почерка, как и без смиренно-принимающего все и вся Егора, никак. Правда и в случае же с последним — только внешне. Забивая из последних уже и собственных сил же таким образом разбушевавшуюся бурю и внутри. Что и с белой же пеной почти у его губ, как и с темно-синими же волнами в девятиэтажный дом у зрачков, готова уже была брать на абордаж скалу, а там и в большинстве же своем хвойный же лес на ней: сначала руша первую по камню и топя, а после и второй выдирая же по стволу и с корнем. Но опять же пока, только лишь внутри. И за еще каким-то пределом — пусть и в виде же все тех же почти и раскрошившихся зубом и лопнувших роговиц. Не мигая уставленных сейчас, в случае же и с последними скорее, вместе и со всем же еще пока оставшимся в норме наполнением глаз, в нервную походку русоволосого же напротив. Что в отличие же от него самого, как и второго, к худу ли, добру, не мог удержать себя как раз внешне, зато и вполне же неплохо контролировал себя внутренне. Хоть и вот-вот готов был уже если и не прорвать черно-белый ворсистый ковер, а там и проломить черный ламинат, как и сам же пол под ним, то влететь и вылететь в оконную стену в какой-то момент да и вовсе же в какую-то секунду, просто увеличив и расширив амплитуду, длину и ширину своих шагов у камина. Пока же сами отчитываемые им сидели отдельно от него и раздельно же меж и подальше же заблаговременно друг от друга в двух белых кожаных креслах, стоящих как и прежде все по бокам от черного же такого же дивана, но не только же еще и по себе, сколько и по тому, что напротив него сейчас как раз еще и в основном же пока вышагивал сам мужчина, то и дело оправляя рукава, подвернутые у локтей и полы же своей светло-синей рубашки, заправленной в белые брюки со стрелками и темно-синим кожаным ремнем и не замечал или и не хотел пока замечать, как и прежде же все и с ними, чтоб не сорваться и окончательно, развеселых светло-янтарных глаз, следящих так же внимательно, как и темно-синие глаза брата, сидящего справа от него, но еще и делающих же ставки прямо и явно: «кого или что прорвет раньше: его, ковер или пол?». — Какого черта?!

— Да чего ты бесишься-то? — Фыркнул, а скорее даже и как-то, смеясь, крякнул Влад, и не только же и потому, что и где-то хоть