Виктор и Мамай к тому времени подошли и встали рядом.

— Мне кажется, в шатре еще кто-то есть, посмотрите.

— Не сметь! — заорал мурза, все еще веря в дипломатическую неприкосновенность.

Но Мамай де долго думая, схватил татарина за бороду, двинул кулаком в лоб, так что у того закатились глаза, и рывком выдернул наружу, а в освобожденный проем заглянул испанец. Но внутри шатра было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, поэтому идальго наплевал на хорошие манеры, ухватил находящегося в шатре за ногу и с не меньшей чем Мамай сноровкой, втащил наружу.

В общем-то, зная нравы людоловов, я примерно так и думал. Перед нами была пленница. Красивая, юная и совершенно обнаженная, если не считать пары шелковых шарфов, которым Сабудай завязал девушке рот и завернутые за спину руки. Оттого и тихо было…

Не дожидаясь распоряжения, Мамай вытряхнул мурзу из наброшенного на плечи халата и укутал им пленницу. Испанец тем временем развязал шарф, освобождая девушке руки и рот. А когда взглянул в заплаканное личико, то аж взвыл. Словно ему нож в грудь воткнули.

— Агнешка?! Солнце мое! Ты... Здесь? Ааааа! Убью, мерзавца!

Виктор де ла Буссенор метнулся