церкви — мели, и летнею порою переезжают в броды и с телегами. А ниже Чижовки на той же реке Воронеже до Ивановской пристани мели есть же. И для тех-де мелей отпускал он, Федор, хлебные запасы с пристани ериком (рукавом), который обшел выше адмиралтейского двора и сшелся тот ерик в реку Воронеж на Ивановской пристани». Из дальнейших его слов узнаем, что этот обводный рукав приходилось при пропуске стругов с хлебом шлюзовать, и только при помощи таких шлюзов можно было сплавлять по нему струги: «а спроваживали-де струги с хлебными запасы тем ериком накопленной водою, а для прикопу воды плотили и занимали воды на мельничных плотинах, а без накопленной воды и тем бы ериком стругов с хлебными запасы спустить невозможно». Последний, впрочем, караван за обмелением воды пришлось грузить хлебом уже только на Ивановской пристани, пропуская до этой пристани струги порожняком[875].

Шетневу для расчистки рек было назначено из городов Воронежа и Коротояка стрельцов, казаков и их недорослей 1048 человек. Но из них явилось к нему осенью 1698 г. только 823 человека. Никаких припасов, надобных для очистки рек: канатов, якорей, багров и пр., с ними отпущено не было. Да и сам Семен Шетнев оказался «стар и дряхл и к наряду (т. е. для исполнения порученного дела) плох, с такое дело его, Семена, не будет». Заменить его, однако, за неимением на Воронеже свободных дворян оказалось некем, и, таким образом, «за невысылкою из городов работных людей и за его, Семеновым, плохим нарядом речной очистке учинилась великая остановка». Тем временем наступила зима, и дело совсем стало[876].

XXVI. Переписка с Петром адмиралтейца А. П. Протасьева в 1697 и 1698 гг. Воронежские корабли

О ходе работ по кораблестроению и о других, связанных с кораблестроением делах адмиралтеец А. П. Протасьев осведомлял царя, находившегося за границей, обширными письмами то на его имя, то на имя Ф. А. Головина, конечно, для доклада царю. Письма эти содержат как отчеты о сделанном, так и разного рода вопросы, за разрешением которых адмиралтеец считал необходимым к Петру обратиться, и если бы они сохранились полностью, то должны были бы изображать общее состояние дел в Воронеже, движение работ по кораблестроению как казенному, так и кумпанскому, его успехи и неудачи, достигнутые результаты и планы на будущее. К сожалению, из этой переписки за 1697 и 1698 гг. сохранилось всего лишь три письма Протасьева и не уцелело ни одного письма Петра. Все же остановимся на письмах адмиралтейца; может быть, они, хотя и в таком недостаточном числе, помогут нам окинуть кораблестроение за эти годы общим взглядом. Адмиралтеец, поставленный во главе всего дела воронежского кораблестроения, имел возможность со своего высокого поста обозревать кораблестроение в целом и полученные сведения и свои выводы сообщать в письмах.

В мае 1697 г. в письме к Головину адмиралтеец просит не забыть дать ответ относительно каких-то представленных им росписей, спрашивает о размерах пушек для баркалона и для галеры, просит прислать для образца «баштикины» — пушки, заряжающиеся с казны, а касаясь кораблестроения, жалуется — и это, видимо, наболевшая у него забота — на недостаток корабельных мастеров-иноземцев и выказывает боязнь, если постройка запоздает к сроку: «…а всего, государь мой, мне нужнее корабельные мастеры. Франц Тиммерман, на котором, как припомним, лежала обязанность выписки из-за границы и поставки этих мастеров, по сие число мастеров не поставил ни одного человека… если еще долговременно мастеров не поставит, опасен того, чтоб на меня та вина без вины моей не положена была, как не поспеют корабли к указному числу. Пожалуй, государь мой, дай мне в том своего совету, чем мне от того избавиться, а я о сем ей-ей превеликою стеснен печалию и не знаю, чем помочь, как опоздаем мастерами. Пожалуй, государь мой, против сего отпиши ко мне о всем подлинно»[877]. В другом письме в Амстердам к тому же Ф. А. Головину от 16 декабря 1697 г., хотя также продолжают еще звучать жалобы (на этот раз на недостаток работных людей для вывозки леса), но общий тон гораздо бодрее: дело, кажется, налаживается, есть чем порадовать царя. «О лесных припасах и о всем, ей-ей, радение имеем». Многие кумпанства отдали галеры и баркалоны на подряд с условием приготовить эти корабли и спустить их на воду к весне 1698 г., «у многих уже дело близь совершенства приходит». Четыре галеры в кумпанствах совсем готовы, остальные галеры и все барбарские корабли заложены, основаны и обиты. Баркалоны многие заложены и строятся, иные и почти готовы. В восьми кумпанствах: князя Я. Н. Одоевского, князя М. Я. Черкасского, князя П. И. Прозоровского, Ф. П. Салтыкова, князя И. Б. Троекурова, казанского митрополита, вологодского архиепископа и Вознесенского девичьего монастыря — строят голландские мастера под высшим руководством капитана Августа Мeepa голландским размером, но переделывать их на другой образец уже невозможно, так как баркалоны почти готовы, задержка происходит лишь за постройкой вторых палуб. Эта речь о переделке с голландского образца на другой зашла, конечно, потому, что адмиралтейцу стало известно недовольство Петра голландским кораблестроением, обнаружившееся у него к осени 1697 г.[878] Поддакивая царю и подделываясь, очевидно, под его настроение и в угоду ему браня голландскую манеру, Протасьев пишет далее, что он недавно заложил было казенный корабль «голландским размером и ныне, государь, слыша о их такой глупости, что они в размере силы не знают, велел им то судно покинуть до приезду от милости вашей мастеров, и те голландские мастера ныне у меня корм и жалованье емлют даром, а делать им до приезду от милости вашей мастеров у меня стало нечего». Вот почему голландцев обязывали строить суда по указанию венецианцев и датчан, и на этой почве возникали между ними конфликты, которые адмиралтейцу приходилось улаживать «овогда прещением, а овогда и ласканием»[879], и теперь галеры и барбарские корабли делают «по рассуждению и размеру венециан». Голландские мастера строят также в кумпанствах князя Б. А. Голицына, князя М. Г. Ромодановского, князя Я. Ф. Долгорукого и Петра Бутурлина, верфи которым были отведены на Хопре и на Дону; но насколько подвинулась у них работа по постройке баркалонов, о том у него, адмиралтейца, ведомости пока нет; когда получит, тотчас же отпишет. В четырех кумпанствах: Т. Н. Стрешнева, В. П. Шереметева, князя В. Ф. Долгорукого и князя Г. В. Тюфякина — руководит работами датский капитан Симон Петерсен с датскими мастерами; у них уже «при помощи Божьей» обивают верхние палубы, «мало, что не все совершены», кроме конопаченья «и римен, и машт, и стюрен» (слова, появление которых в письме показывает, как в русский язык вместе с появлением кораблей, построенных