Невиданный «спорт» – травля крыс собаками

В мае 1883 г. на арене Конногвардейского манежа в Петербурге горожанам показали невиданное прежде столице зрелище – травлю крыс. собаками. В те времена это считалось особым спортом, имеющим отношение к охотничьему делу. «„Спорт” этого рода у нас является новинкой, так как до сих пор подобного рода публичные собачьи и крысьи состязания не проходили в нашей столице», – говорилось в одной из газет.

«В Англии публичные травли крыс собаками – явление обыденное, являющееся не только сенсационным зрелищем для толпы и развлечением гг. спортсменов, но также имеющее специальное назначение – подготовку известной породы собак для вылавливания и уничтожения крыс на хлебных посевах, а также и для лисиц, имевших неосторожность забиться в нору», – замечал современник.

Этой породой собак являлись терьеры, они получили свое название от латинского слова «terra», что означает «земля». Первые упоминания о применении собак для норной охоты встречаются в европейской литературе XIV в. Кроме охоты на лис терьеры надежно защищали хозяйскую собственность от вредителей и охраняли дом от непрошеных гостей. Разведение большинства охотничьих пород собак, таких как гончие, борзые, легавые, считалось привилегией аристократов, но терьеров, незаменимых помощников в быту, содержали люди всех сословий.

Травля крыс собаками пользовалась особенной популярностью в Европе в XVII в. Это развлечение обычно устраивали в подвалах местных клубов. Крыс ловили живьем и запускали в специальную яму, имевшую металлическое ограждение, так что зрелище происходило под ногами у зрителей. Зрители делали ставки на время, которое понадобится терьеру, чтобы убить определенное количество крыс. Раунд заканчивался, когда уничтожались все грызуны.

В Петербурге публичная травля крыс собаками (по всей видимости, впервые) состоялась в мае 1878 г. в помещении Конногвардейского манежа. Посреди манежа устроили круглый амфитеатр с ареной посредине, места продавались по два, три и пять рублей и были разобраны публикой полностью, причем более чем половину зрителей составляли дамы. Сама травля началась ровно в два часа дня. На арену выпускали по нескольку крыс, собаки с ловкостью и проворством бросались на врагов и после некоторой борьбы устилали арену трупами. Наконец, спустя два часа, это невиданное петербуржцами жестокое зрелище кончилось. На арене осталось лежать больше двухсот крысиных тел.

В петербургских газетах конца XIX в. автору этих строк удалось встретить упоминания еще об одной «спортивной» травле крыс специально натасканными бультерьерами и фокстерьерами, состоявшейся снова в Конногвардейском манеже. На этот раз – в мае 1883 г. Объявление об этом зрелище вызвало немалый интерес петербуржцев.

6 мая к назначенному часу съехалась масса публики «всевозможного сорта» – кто пешком, кто на извозчике, кто в щегольских экипажах. Однако в тот день организаторы отменили травлю, сославшись на то, что приспособления к собачье-крысиному бою еще не готовы. Только избранным счастливчикам удалось в тот день заглянуть в манеж. Одним из них оказался репортер «Петербургского листка», который увидел и описал в газете подготовку к травле.

Посредине манежа стояла небольшая арена, где два «спортсмена» натаскивали к бою собак. Рабочий вытряхивал из жестяного ящика большую крысу. Она шарахалась в сторону и бежала вдоль стенок арены. Тогда с цепи спускали терьера, он за несколько прыжков настигал жертву. И так повторялось раз за разом.

«Оказалось, что сие зрелище преподносит публике вовсе не общество охотников, а предприимчивый г-н Паули, который несколько лет назад возымел неудачную мысль устроить большую травлю „диких” зверей на арене. Царскосельского ипподрома, – возмущался репортер. – Нас немного шокировало такое разоблачение, так как мы г. Паули за спортсмена не считаем. Что „травля” даст ему изрядный барыш, мы не сомневаемся, но чтобы она была организована правильно – в этом мы позволим усомниться».

«Публичную травлю» перенесли с 6 на 8 мая. Правда, состоялась она или нет, уточнить так и не удалось: в газетах об этом не сообщалось. А все потому, что эта живодерная история совершенно не соответствовала атмосфере, царившей тогда в обществе: страна готовилась к большому празднику – священному коронованию на царство императора Александра III. Соседство такого важного события с травлей крыс, да еще и публичной, представлялось совершенно недопустимым.

Коломяжский садочный двор

Большой популярностью у петербургских любителей охоты пользовалась деревня Коломяги в северных пригородах. Дело в том, что с 1889 г. возле деревни располагался садочный двор, устроенный Обществом поощрения полевых достоинств охотничьих собак и всех видов охоты для «испытания резвости и злобности борзых собак».

Как указывалось в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, «состязания для испытания резвости и злобности борзых собак имеют в собаководстве главной целью улучшение полевых достоинств борзых и, таким образом, являются необходимым дополнением к выставкам собак, преследующим улучшение типа (наружности) собак. Резвость испытывается травлей зайцев, а злобность (злобной называется такая борзая, которая злобна к волку, а не к человеку и домашним животным, и притом хорошо берет волка) – травлей волков (иногда – лисиц)».

Охота с борзыми прочно вошла в менталитет русского общества. Псовым охотам посвящались научные труды, выпускался журнал «Коннозаводство и охота», где любители спорили об экстерьерах собак (ладах), о порядке проведения охот, делились рассказами о своем полевом досуге. В 1880-х гг. в России начали устраиваться специальные состязания для испытания резвости и злобности борзых собак. Одним из мест, где проходили испытания полевых качеств собак, и стал Коломяжский садочный двор.

Еще при возникновении «Общества поощрения полевых достоинств охотничьих собак и всех видов охоты» некоторым его учредителям пришла мысль устроить место, где охотники могли бы в любое время получить зверя для испытания полевых качеств своих собак. Эту идею реализовал один из членов-учредителей общества граф Александр Строганов, известный своим пристрастием к псовой охоте. Он хорошо изучил это дело в Англии, где, как уже отмечалось, садочные испытания борзых собак получили широкое распространение.

К устройству садочного двора приступили в июне 1889 г., а в октябре того же года все уже было готово. Всего земли под садочный двор арендовали 107 десятин, из них 57 десятин у новодеревенских крестьян и 50 десятин у графа Орлова-Денисова.

Садочный двор представлял собой территорию неправильной формы, обнесенную на всем своем протяжении (а это 4 версты 123 сажени) еловым забором с откосом сверху, обращенным внутрь двора. На садочном дворе содержались зайцы, волки, а также лисицы. Последние служили только для «частных садок», поскольку для публичных испытаний учреждались призы исключительно на травлю зайцев и волков. Зайцев на коломяжский садочный двор поставляли из Валдайского уезда Новгородской губернии, поэтому главную их массу составляли беляки, а русаков было очень