Лерману не удалось и в этот раз ворваться в столовую — огонь пулемета Долотова вряд ли смог подавить огонь с обеих сторон от казармы 33-го инженерного. Ему стало ясно, что такие атаки ни к чему не приведут — было предложено другое решение: из коридора первого подъезда (ведущего на второй этаж, в штаб полка) найденными тут же инженерными инструментами продолбить отверстие в кухню, через которое туда и пролезть. Тогда штурмовая группа была бы защищена от огня с обеих сторон казармы — валов и церкви. Чтобы немцы не перестреляли ворвавшихся в кухню (именно она прилегала к пролому), ее нужно было очистить от них. Это решили сделать, пробив дыру в потолке над кухней (в помещении штаба 33-го инженерного). После этого — забросать дыру гранатами, и когда немцы отойдут — ворваться туда и уничтожить их.

Работа тотчас закипела — находящиеся в столовой с тоской и тревогой прислушивались к ударам по стене и с потолка — неистовые русские не собирались отступать, пока не принесут им смерть. В это время в подвале столовой, загнанные туда немцами, находились кухонный наряд и 2–3 женщины (вероятно, укрывшиеся в помещении столовой жены комсостава). Та же ситуация была и в церкви, где к концу ее осады русских пленных было едва ли не больше, чем немцев. Интересно, что ни в столовой, ни в церкви, несмотря на безвыходную ситуацию, «решать проблему пленных» радикальными методами никто не стал.

Неудачная атака Лермана имела и положительные последствия — в двух котлах котельной обнаружили воду — вкусную, свежую. Уже через полчаса она ведрами поднималась на первый этаж через пробитое в полу отверстие. В первую очередь водой обеспечили заправку пулеметов, а также раненых, женщин и детей, размещавшихся в подвале.

…Дневное донесение I.R.130 не содержало ничего существенного — до полудня в полосе полка не произошло каких-либо особых событий. Подразделения «панцирягеров» 45-го дивизиона несли охрану Бреста с севера, в воздухе — по-прежнему яростная борьба, но чувствуется превосходство германской авиации. Прочесывая местность, полку, помимо уже взятых пленных, удалось захватить и новых — 13 солдат, офицера и крещеного еврея. Другие трофеи: на направлении Брест — Барановичи, примерно в 1 км северо-восточнее выс. 138, 9–2,15-см русских мортиры[958].

15.45 сообщение 45 I.D.: В первой половине дня артиллерия ведет беспокоящий огонь и огонь на разрушение по укреплениям Центральной цитадели. Вследствие чего возникла необходимость частичного отхода с позиций (в безопасные зоны). Поэтому русскому удалось вновь обосноваться на Западном острове. Валы Северного заняты собственными подразделениями. Укрепление Центральной цитадели еще в руках русских.

Во второй половине дня планируется перенесение КП дивизии в Брест.

16.30. Тересполь. КП 45-й дивизии. Армин Деттмер передает телефонограмму командующему авиацией А.О.К.4, заявляя о необходимости объявить воздушное пространство над Брест-Литовском запретной зоной для полетов авиации. Это связано с тем, что Цитадель Брест-Литовска 23 июня и, вероятно, 24 июня находится под обстрелом тяжелых мортир. Отсрочка обстрела до 24.6 невозможна. Позиции мортирных батарей — к западу, легкой артиллерии — к востоку от Брест-Литовска. Части ВВС, расположенные у Бреста, дивизия может уведомить самостоятельно.

17.00. На Цитадели бушует огненный шквал — вся артиллерия проводит налет повышенной мощности. Вновь, как и утром, качает стены 333, кольцевой казармы 44, 455-го полков и БГ Фомина. Бойцы Лермана продолжают долбить стену, блокированные в церкви с волнением ждут, что после артналета последует атака. Но вместо этого — вновь заговорили динамики агитмашин[959].

Некоторое количество русских на всех участках цитадели удается побудить к сдаче в плен. Многочисленные поступающие от подразделений, блокирующих Цитадель, сообщения о переговорах о сдаче в плен и капитуляции целых подразделений, а далее и допросы пленных создают у офицеров «сорок пятой» впечатление, что боевой дух гарнизона отчетливо ослаблен.

Итак, что происходит на Цитадели?

Сектор у Холмских еще занимает несколько стрелков и пулеметчиков. Немцы все еще не решаются атаковать его — нет приказа. Да и оставшиеся у Холмских редкой перестрелкой поддерживают видимость того, что казармы по-прежнему обороняются.

Но здесь надо сказать и о том, что у Фомина была и иная причина покинуть казармы — разложение дисциплины среди их защитников. Возможно, во многом под влиянием которой он и принял решение о скорейшем прорыве из Цитадели.

Некие события произошли с бойцами 84 сп именно у Холмских, еще в первый же день — ибо ни о каких инцидентах у Трехарочных пунктуальный Долотов не упоминает. Однако об инцидентах у Холмских упоминает Филь — «подлая часть, самая малая из числа проходивших 45-дневный сбор „западников“… еще 22.06 выбрасывали белые простыни в окна, но были частью уничтожены»[960]. Об этом («враждебность некоторой, подлой части поляков к нашим военнослужащим») Филь обещал написать подробнее. Возможно, и написал. Фомин (да и другие — недаром Долотов находящихся возле Фомина, явно командиров, называет красноармейцами) надел красноармейскую гимнастерку, опасаясь выстрелов не столько со стороны врага с Южного, сколько от врагов, оказавшихся повсюду. В некоторых воспоминаниях враги называются немцами, переодетыми в «красноармейскую форму», а иначе писать было нельзя в «старое доброе время». Однако хотя люди, начавшие стрелять в Фомина и других командиров и комиссаров, действительно носили красноармейскую форму, но это были отнюдь не немцы, а прежде всего бойцы приписного состава, практически — гражданские, большинство — бывшие солдаты польской армии, проходившие «учебные сборы».

Итак, пытавшихся сдаться[961] «западников» уничтожили не всех, а — «частью». Возможно, что оставшаяся часть во многом и вынудила отойти Фомина — возможно, и не оружием, а отказом от борьбы, что ослабило участок обороны. Однако «западники», оставшиеся у Холмских, не сдались ни 23, ни 24 — или же их число было столь незначительным, что II/I.R.133 (Эггелинг) никак не упомянул об этом в своих донесениях. Эггелингу, продолжающему «охоту за тенями» на Южном, было не до Холмских — на острове, периодически объявляемом взятым, жестокий бой все еще продолжается.