В берестяной книжке, которую он по-прежнему всюду таскал ссобой, осталась непрочитанной одна-единственная страница.

Последняя.

За многие века море выгрызло под Туманной Скалой настоящийкотёл. Волны врывались в него, наседая друг на дружку, и так обрушивались нагладкие гранитные стены, что брызги и пена порой достигали тропы. Зимой,наверное, сосульки здесь намерзали невообразимыми бородами. Океан неистоволомился внутрь суши, и порой под его напором вся масса воды, не находившаявыхода из каменного тупика, принималась тяжело раскачиваться взад и вперёд.Море угрожающе клокотало и пятилось так, что над вздыбленной поверхностьювыступали макушки затопленных скал. Тогда снаружи начинала вспухать водянаягора. Она росла и росла, потом вскидывалась клубящимся гребнем и наконецобрушивалась вперёд. Тут уж вправду содрогались утёсы, а путники силилисьвжаться в твердь, пытаясь как-нибудь успокоить храпящих коней. Морской Хозяинбесчинствовал глубоко внизу, но каждый раз казалось, будто непомерная волнавот-вот слизнёт всех со скалы. Или попросту разнесёт в пыль карниз под ногами…

Если бы не двое кудесников, умевших приглушить испуглошадей, те давно обеспамятели бы от страха, вырвались из рук и, конечно,погибли бы. Но присутствие Ниилит и Тилорна делало своё дело: беглецыпродвигались вперёд. Хотя и медленно. Слишком медленно.

Волкодав погоню не услышал. И не увидел, хотя на востоке ужевовсю разгоралась заря. Он её просто почувствовал. Тот не воин, кто не ощущаетприближения опасности и позволяет застать себя врасплох. Венн оглянулся назад ивздохнул, припомнив десяток очень удобных мест, где, будь у него вторая рука ив ней лук, он один взялся бы остановить приличный отряд. И притом уложитьнароду по числу стрел в туле, а то и побольше. Он не считал себя великимстрелком, бывали и метче. Но на этой тропе человека было достаточноподтолкнуть, а то и пугнуть, заставить поскользнуться, потерять равновесие. Игибель его будет такова, что остальные задумаются, надо ли рваться вперёд.

Знал бы где, соломки бы подстелил, подумал он зло. И почемуя заранее не попросил Вароха сделать пращу?..

Волкодав выгнал из-за пазухи Мыша, и проворный зверёквзлетел ему на голову. До подножия Туманной Скалы оставалось всего несколькосотен шагов.

В начале подъёма Тилорн то и дело оглядывался, проверяя, кактам Волкодав. Но венн шёл уверенно и легко, хотя раны наверняка его мучили.Потом Тилорну стало вовсе не до него. Два коня, порученные мудрецу, требовалиполного сосредоточения. Тропа огибала плечо утёса, одновременно крутоустремляясь наверх. Здесь Волкодав решил, что лучшего места для встречи сЛучезаровичами ему не найти, и остановился. Тилорна он предупреждать не стал,только провожал учёного взглядом, пока тот не скрылся в очередной расщелине. Нувот и слава Богам. А то ведь ума хватит ввязаться.

Набрать подходящих камней внизу Волкодав не догадался, а здесьэто оказалось непросто. Всё же он разыскал увесистый осколок гранита, подкинулего несколько раз на ладони и приготовился метнуть в лоб первому, кто появитсяиз-за поворота. Способность различать тихий звук среди грохота пока ещё его непокинула, и скоро, несмотря на гул моря, он расслышал за каменным ребромприглушённую ругань, шарканье шагов и звяканье металла. Ближе… Ещё ближе…Волкодав изготовился для броска… Мыш спутал все его планы. Внезапно взлетев,зверёк бесшумной молнией метнулся за поворот. Почти сразу оттуда донеслосьиспуганное восклицание, сменившееся жутким нечеловеческим криком. Крик звучалровно столько времени, сколько требовалось тяжёлому живому телу, чтобы долететьдо воды. Мыш немного проводил падавшего, потом вернулся к Волкодаву и вновьустроился у него на голове.

Лучезаровичей стало на одного меньше. Зато теперь они знали,что всего в нескольких шагах их ждут. Вернее, подозревали засаду. На некотороевремя там замешкались. Волкодав услышал голос Канаона: нарлак отдавал приказы.Потом из-за скального плеча осторожно выглянул молодой воин.

Руку с камнем Волкодав держал у плеча, и камень полетел безпромедления. Юноша стремительно шарахнулся назад и, понятно, оступился, но неупал: жестокий урок не пропал даром, к его поясу была привязана крепкаяверёвка. За скалой снова помедлили. Кто-то с кем-то осторожно поменялсяместами. Но вот наконец из-за камня, сам подобный ожившему валуну, выдвинулсявеликан в двухпудовой броне, под которой могучие плечи ходили, как под тонкойрубашкой. Канаон! Вот уж кого ни с кем не спутаешь.

Волкодав держал в руке меч, и петля на запястье была прочнозатянута. Когда-то я с тобой разговаривал, подумал он, глядя на Канаона. Ятогда не хотел тебя убивать. Это было давно.

Бывший воин полосатых жрецов отличался не только невероятнойсилой, но ещё и редким искусством. Бедняга Итерскел по сравнению с ним былпопросту безобиден. Волкодав присмотрелся и увидел верёвку, привязанную к поясуКанаона.

– Сдавайся, телохранитель! – зарычал могучийнарлак. – Мои ребята взобрались наверх по другой дороге, и твоих приятелейуже перехватили! Если сдашься, я, может быть, оставлю им жизнь!

Волкодав промолчал, потому что на сей раз щадить Канаона онне собирался. Нельзя сказать, чтобы от слов головореза у него совсем недрогнуло сердце. Но и веры Канаону у него не было никакой. Вот если бы тотдержал за шиворот мальчишку Зуйка, тогда другое дело. Хотя и тогда он ещё оченьподумал бы, прежде чем сдаться.

Он издевательски улыбнулся Канаону и сплюнул себе под ноги.

Канаон устремился вперёд. Волкодаву пришлось отступить передего натиском, иначе тот просто смёл бы его, как лавина. На узкой тропе было неразвернуться, спасибо и на том, что она давала ему, левше, некотороепреимущество. Интересно, подумал Волкодав, кто всё-таки её создал? Те, ктопервыми разведал добрый мир и, может быть, с боем уходил ко Вратам, спасаямудрых и праведных?.. И что с ними было потом, ведь ТУДА их, политых кровью, невзяли?.. Спросить бы волны, размеренно громыхавшие внизу. Наверное, они одни изнали ответ.

Лучезаровичи уже огибали скалу следом за своим вожаком. Коеу кого были в руках луки и самострелы. Большой меткостью это воинство, правда,не отличалось. Дружинные полагали луки не самым достойным оружием, ведь лукубивает издалека. Они упражнялись в стрельбе больше ради охоты на зверя. Да и влесу, выхваляясь мужеством, предпочитали рогатину. Они и теперь не стреляли:опасались попасть в Канаона. Волкодав пятился назад, шаг за шагом.

Немного дальше тропа снова пряталась, делая поворот. Тудаопять вёл довольно крутой и порядком обледенелый подъём. В некоторых местахналедь была оббита копытами лошадей, а кое-где и обухом топора. Коням расчищалипуть, чтобы они не сорвались. Канаон всё посматривал Волкодаву под ноги, и венндогадывался, чего тот хотел. Чтобы он поскользнулся.

И Волкодав поскользнулся. Он потерял равновесие, взмахнулрукой и стал заваливаться навзничь. Канаон мгновенно занёс меч и сторжествующим рёвом прыгнул вперёд – добивать. Занесённый клинок уже опускался,когда обе ноги Волкодава вдруг выстрелили вверх. Всё тело выгнулось дугой, такчто на земле остались только плечи и шея, а ступни в мокрых, облепленных снегомсапогах врезались Канаону в нижние рёбра. Удар был страшный. Если бы несплошной кованый нагрудник, нарлак с расплющенным нутром умер бы на месте.Броня дала ему пожить ещё какое-то время. Он был почти вдвое тяжелей венна, ноего приподняло над тропой и швырнуло за край обрыва. А уж когда конец мечаВолкодава перерезал верёвку, привязанную к его поясу, про то и знал одинВолкодав.