13 ноября она писала Николаю: «Я чувствую, что поступаю жестоко, терзая тебя, мой нежный, терпеливый ангел, но я всецело полагаюсь на нашего Друга, который думает исключительно о тебе, о Бэби[29] и о России; благодаря его руководству мы перенесем эти тяжелые времена. Это будет жестокая борьба, но Божий человек находится вблизи, чтобы благополучно провести твой челн через рифы, а маленькое Солнышко стоит, подобно скале, позади тебя, твердая и непоколебимая, с решимостью, верностью и любовью, готовая к борьбе за своих любимых и за нашу страну». Николай внял ее словам. Он также увеличил и жалованье чиновникам, как она просила его ранее.

«Градоначальником», о котором писала Александра, был князь Александр Оболенский, петроградский генерал-губернатор, которого Распутин хотел заменить. Главным его недостатком была неспособность справиться с серьезным продовольственным кризисом в столице. В начале января 1916 года Распутина уже стали беспокоить растущие очереди за хлебом, отсутствие продуктов и высокие цены – он прекрасно понимал, что эти проблемы не просто ухудшают жизнь бедного городского населения, но могут привести к волнениям и подорвать авторитет государства20. Распутин искренне переживал за жизнь простого народа. Его дочь Матрена совершенно точно вспоминает:

У Распутина даже был план на Александру: она должна была возглавить организацию, которая раздавала бы хлеб и муку столичной бедноте. Он обсудил этот план с императрицей, и она его одобрила. Распутин хотел, чтобы императрица реально раздавала хлеб на улицах, чтобы продемонстрировать свою искреннюю обеспокоенность жизнью простого народа. Но из этого ничего не вышло22.

Осенью Распутин бомбардировал министра сельского хозяйства, графа Алексея Бобринского, слезными просьбами:

О продовольственном кризисе Распутин писал не только Бобринскому. Своей тревогой в то время он делился со многими24.

Оболенский хотел встретиться с Распутиным. Он отправил за ним свой лучший автомобиль, чтобы Распутина доставили в его кабинет. Взяв себя в руки, Оболенский принял Распутина и целый час оправдывался перед ним, утверждая, что делает все, что в его силах. Он пообещал в будущем обращаться к Распутину за советами относительно того, как исполнять свои обязанности. Он вытащил большой пакет с письмами и прошениями, которые Распутин направлял ему, и сказал, что всегда старается удовлетворить каждую такую просьбу. Распутин спросил Оболенского, берет ли он взятки, что тот категорически отрицал, но вот помощник его может быть грешен. Когда Распутин уехал, генерал-губернатор разрыдался от напряжения.

Удивительная сцена. Оболенский был не просто высокопоставленным чиновником, он принадлежал к одной из древнейших аристократических семейств России, был камергером и членом свиты его величества – но он унижался перед сибирским мужиком, боясь потерять свою должность и милость императора. Немногие эпизоды из жизни Распутина так ясно показывают, насколько велика была его власть и влияние. Это был его апофеоз. Унижение Оболенского его не спасло. В октябре его уволили и отправили на фронт в качестве командующего бригадой.

У Распутина были собственные соображения относительно того, как следует паковать и продавать продукты, что могло бы сократить длинные очереди, которые порождали недовольство. И он высказывал свои идеи, но ничего не было сделано25. Он предлагал также забрать вопросы распределения продовольствия у министерства сельского хозяйства и передать министерству внутренних дел. Но Протопопов тянул время, что страшно злило Распутина. Впоследствии новую систему начал саботировать недовольный министр Бобринский, который разослал по всей России циркуляр с приказом чиновникам игнорировать указания Протопопова26. Предложение Распутина было интересным, но оно вряд ли сработало бы даже без махинаций Бобринского. К осени 1916 года количество неразрешимых проблем достигло максимума. Одной из главных был крах транспортной системы. В России попросту не хватало работоспособных локомотивов и вагонов, чтобы доставлять продовольствие в голодающие города27. Тем не менее беспокойство Распутина относительно продовольственного кризиса было весьма своевременным. Если бы в январе к нему прислушались, ситуация могла бы развиваться совершенно по-другому. В конце концов, именно хлебные бунты в Петрограде и привели к Февральской революции.

Когда Распутин понял, что к его мнению о продовольственном кризисе не прислушались, он стал предлагать способы решения проблем с зарождающейся русской авиацией (у него были идеи касательно авиационных двигателей). Распутин высказывался также о польской автономии (он был противником этой идеи, поскольку считал, что царь должен оставить наследнику целую империю). У него было собственное мнение о договорах России с союзниками (он настаивал на том, чтобы Британия и Франция предали огласке тайное соглашение о передаче России Константинополя после войны). Он предлагал привлечь членов методистской церкви в Российской империи в армию – они могли бы рыть окопы и служить в госпиталях28. Ничто не ускользало от внимания Распутина – ни большое, ни малое.

«Да, вред, нанесенный Распутиным, огромный, – писал Гурко, – но старался он работать на пользу России и династии, а не в ущерб им. Внимательное чтение писем императрицы, заключающих множество преподанных Распутиным советов, приводит к убеждению, что среди этих советов, в большинстве случаев азбучных и наивных, не было ни одного, в котором можно усмотреть что-либо мало-мальски вредное для России»29. И с этой оценкой трудно не согласиться.

«Как бы я хотела, чтоб ты приехал хотя бы только на два дня, только чтоб получить благословение нашего Друга! – писала Александра Николаю 25 октября. – Это придало бы тебе сил. Я знаю, что ты храбр, терпелив, но все же ты человек, и его прикосновение к твоей груди очень бы утишило твои горести и даровало бы тебе новую мудрость и энергию свыше. Это не пустые слова, но глубочайшее мое убеждение»1.