— Червь говорит, что Морхауз считает ЛордаДрека и Вилепечору “плохими новостями”. Пытаюсь получить больше подробностей…

— Вилепечора, — повторил Страйк. — Странное имя. Разве Печора — это не место?

— Без понятия, — сказала Робин.

— Да, — сказал Страйк, который только что погуглил название на своем телефоне. — Это город и река в России… а “Печора-2М” — это зенитно-ракетный комплекс малой дальности класса “земля-воздух”.

Он испытывал знакомое ощущение: снова его подсознание пыталось что-то сказать ему.

— Вилепечора, — повторил он.

Он сунул сигарету в рот, пошарил в кармане в поисках ручки, которую взял у Мэдлин, и написал “Вилепечора” на тыльной стороне левой руки. Простояв так около минуты, он вдруг произнес “черт”, глядя на слово, начертанное на его коже.

Робин подняла голову.

— Что?

— Вилепечора — это анаграмма Оливера Пича.

Робин задохнулась. Страйк уже гуглил семью Пич. Отец, заработавший миллионы благодаря своей технологической компании, получил широкую известность благодаря неудачному избранию на пост мэра Лондона. У него была характерная внешность, низкая линия волос и склонность к костюмам в широкую полоску.

— Черт, — снова воскликнул Страйк. — Они братья!

— Кто?

Робин присоединилась к Страйку у окна. По бокам от Яна Пича на фотографии в телефоне Страйка стояли два его взрослых сына, Оливер и Чарли, оба темноволосые, оба с низкой линией роста волос отца. Младший явно был владельцем кроссовок на красной подошве, который упал под поезд. На старшем была вельветовая куртка, которую Страйк мельком видел в “Ship & Shovell” на человеке, пытавшемся завербовать Уолли Кардью.

Глава 61

Так прогони же ты фантомы; очисти мою душу!

Ты, милая чаровница, с волшебными чарами!

Матильда Слепая

За Надежду

Внутриигровые чаты между четырьмя из восьми модераторов Игры Дрека

<Открылся новый приватный канал

<26 мая 2015 22.02>

<Хартелла приглашает Аноми>

Хартелла: Аноми

<Аноми присоединился к каналу>

Аноми: как дела?

Хартелла: Ты видел новости?

Аноми: Мейверик что-то говорил о фильме?

Хартелла: нет

Хартелла: Я имею в виду ту женщину, которая вышла на железнодорожные пути, чтобы спасти парня, который упал на них.

Хартелла: прямо на Комик-Коне?

Хартелла: это было в новостях, ты, должно быть, видел.

Аноми: я не смотрел новости, я был занят.

Хартелла: Ну, ее имя было обнародовано. Ее зовут Робин Элакотт.

Хартелла: и она частный детектив.

Хартелла: Пожалуйста, не злись. Я не сказала ничего такого, что могло бы раскрыть твою личность.

Хартелла: Я точно не говорила, хорошо?

Аноми: это не похоже на то, что сказал бы невинный человек, Хартелла.

Хартелла: Клянусь, не говорила.

Аноми: Тогда почему ты только что сказала мне не злиться на тебя?

Хартелла: Ну, я была на Комик-Коне, потому что со мной связалась женщина, которая сказала, что она журналистка и хочет сделать материал о “Чернильном черном сердце”, моей книге и всем остальном.

Хартелла: Она была в парике, когда я говорила с ней, но это была она, я узнала ее из новостей. Это была Робин Элакотт.

Хартелла: Мне очень жаль, Аноми, все выглядело законно, у нее был сайт, она писала статьи и все такое.

Хартелла: Но я ничего не говорила ей о тебе.

Хартелла: Я не могла, я ведь ничего не знаю, правда?

Аноми: это ложь

Хартелла: это не ложь!

Хартелла: если бы ты слышал, как я говорила о тебе, я в основном рассказывала ей, какой ты гений.

Хартелла: Я лишь сказала, что ты очень талантливый и культурный.

Хартелла: Я не сказала ничего личного или того, что могло бы тебя идентифицировать, клянусь! Я даже не знаю ничего, что могло бы!

Хартелла: Я просто подумала, что это будет очень хорошо для нашей книги, если я получу какое-то освещение!

Хартелла: И если книга будет хорошо продаваться, еще больше людей захотят вступить в игру, не так ли?

Хартелла: Я делала это не только для себя!

Хартелла: Аноми, ты еще здесь?

Аноми: так ты, блядь, была для меня благодетелем, да?

Аноми: и что ты имеешь в виду, говоря, что я “культурный”?

Хартелла: Я имею в виду, что ты умный, знаешь латынь и все такое.

Аноми: ты думаешь, что знаешь, кто я.

Хартелла: нет, не знаю, как я могу?

Аноми: да, знаешь. — Культурный. Ты думаешь, что знаешь.

Аноми: ну, может, я тебе кое-что скажу?

Аноми: Ты в глубоком дерьме.

Аноми: Возможно, ты обманула свиней, думая, что у тебя не было контактов с террористами, но я знаю другое. Я знаю, кто дал тебе эту папку, и я знаю, что ты уже несколько месяцев мажешь свои трусики из-за одного из них. Я могу посадить всех троих, если захочу.

Аноми: Я держал рот на замке только потому, что не хотел, чтобы игру закрыли. Но если ты раскрыла мое гребаное прикрытие, я увижу тебя в тюрьме за терроризм.

Хартелла: Аноми, ради бога, я точно не раскрывала, кто ты, клянусь, не раскрывала.

Аноми: Ты все исправишь.

Хартелла: Я хочу, но как?

Аноми: Я дам тебе знать.

Аноми: и когда я скажу тебе, что делать, ты, блядь, сделаешь это, если не хочешь оказаться взаперти.

<Аноми покинула канал>

<Хартелла покинула канал>

<Приватный канал закрыт>

<Открылся новый приватный канал

<26 мая 2015 22.07>

<Папервайт приглашает Морхауза>

Папервайт: Мышь?

<Морхауз присоединился к каналу>

Морхауз: Привет

Папервайт: Ты видел сегодняшние новости?

Морхауз: нет, я был в лаборатории.

Морхауз: а что, что случилось?

Папервайт: ты знаешь ту женщину, которая спрыгнула на рельсы, чтобы спасти Вилепечору?

Морхауз: да

Папервайт: Ее зовут Робин Эллакотт, и она частный детектив.

Морхауз: серьезно?

Папервайт: да

Морхауз: вау

Морхауз: это странно

Папервайт: Ты думаешь, она за кем-то следила?

Морхауз: конечно, не за Вилепечорой.

Морхауз: это бы полиция следила за Халвенинг, я так думаю, а не частный детектив.

Папервайт: Мышка, это может показаться безумием, но как ты думаешь, есть ли вероятность, что Мейверик пытается выяснить, кто такой Аноми, чтобы он не изгадил весь фильм?

Папервайт: может, она следила за Аноми?

Морхауз: черт возьми, это мысль.

Папервайт: Что ж, это может быть нашей возможностью!

Морхауз: Что ты имеешь в виду?

Папервайт: Мы можем пойти в агентство и поговорить с ней.

Морхауз: где это?

Папервайт: Денмарк-стрит в Лондоне, я поискала.

Папервайт: Мы не должны говорить, что думаем, что он кого-то убил.

Папервайт: мы могли бы сказать, что расстроены тем, сколько негатива он распространяет в фэндоме.

Папервайт: Если она пытается