Моя последняя встреча с Элли состоялась на похоронах НэнсиМэйфейр в январе 1988 года. В ту пору ей было уже за шестьдесят, но в памяти осталасьудивительно красивая женщина ростом около пяти футов шести дюймов, загорелая, сблестящими черными волосами. Ее голубые глаза скрывались за темными стекламиочков в белой оправе, стройную фигуру плотно облегало безукоризненно сшитоеплатье из хлопка… Истинная жительница Калифорнии, она действительно походила наголливудскую звезду. А через полгода Элли Мэйфейр умерла.

После ее смерти Роуан унаследовала все, в том числе личныеденьги Элли, а также трастовый фонд, созданный приемной матерью в год рожденияРоуан, – о существовании этого фонда она даже не подозревала.

Тем не менее полученное наследство никоим образом неповлияло на образ жизни Роуан Мэйфейр. Как прежде, так и сейчас она остаетсяувлеченным своей работой практикующим хирургом.

Однако обо всем по порядку.

Даже поверхностное наблюдение позволяло с уверенностьюутверждать, что Роуан всегда была не по годам развитым ребенком и обладаланеординарными экстрасенсорными способностями, хотя ее приемные родители,похоже, этого не замечали – или не желали замечать. Есть данные,свидетельствующие о том, что Элли решительно отвергала какие-либо намеки состороны окружающих на «необыкновенность» и даже «странность» ее дочери. Как быто ни было, Роуан неизменно оставалась «гордостью и отрадой» и Элли, и Грэма.

Как уже отмечалось, глубочайшая привязанность между матерьюи дочерью сохранялась вплоть до последнего дня жизни Элли. Тем не менее вотличие от матери Роуан совершенно не интересовали шумные приемы, совместныеобеды, походы по магазинам за новыми нарядами и украшениями и тому подобныеразвлечения. Ни в юности, ни став уже достаточно взрослой, она не стремиласьвойти в тот обширный круг приятельниц, где так уютно чувствовала себя Элли.

Зато Роуан с удовольствием ходила с родителями в море. Ссамого раннего возраста они брали ее с собой в походы под парусом, а вчетырнадцать лет Грэм впервые позволил дочери самостоятельно управлятьмаленькой парусной шлюпкой. После того как Грэм приобрел большую океанскую яхтупод названием «Великолепная Анджела», они по нескольку раз в году всей семьейотправлялись в долгие морские путешествия.

Когда Роуан исполнилось шестнадцать, Грэм подарил ейдвухмоторную яхту морского класса, которую она назвала «Красотка Кристина».«Великолепная Анджела» к тому времени уже несколько устарела, и потому семейныепрогулки стали совершать на «Красотке», однако шкипером ее безоговорочнопризнавали Роуан. С тех пор, несмотря на решительные возражения родителей, оначасто выводила свою любимицу из бухты и уходила в море одна.

За многие годы такие прогулки вошли у Роуан в привычку. Едвауспев прибежать домой из школы, она как минимум часа по два в одиночествепроводила в открытом море и лишь изредка брала с собой кого-нибудь из подруг.

– Она появляется дома не раньше восьми часов, –сокрушалась Элли. – А я волнуюсь, я за нее очень боюсь. Но лишить ее яхтыэто все равно что ее убить. Ума не приложу, что делать.

Прекрасная пловчиха и уже достаточно опытный шкипер, Роуан,однако, отнюдь не относилась к числу так называемых сорвиголов. Построенная вДании «Красотка Кристина» была достаточно тяжелой, устойчивой к качке и прочнойяхтой, предназначенной для прогулок, но не для скоростных гонок. Главное, онадавала Роуан возможность побыть наедине с собой, вдали от берега и всехпроблем, причем независимо от любых капризов погоды, ибо ее, выросшую на севереКалифорнии, не пугали ни холод, ни ветер, ни дождь.

Все, кому доводилось в те годы встречаться с Роуан,характеризовали ее как очень замкнутую, спокойную девушку, склонную скорее ксерьезным занятиям, чем к развлечениям. В школе ее называли усердной ученицей,в колледже – одержимой исследовательницей. Ее шикарному гардеробу завидоваливсе девочки, но в этом, по признанию самой Роуан, была заслуга Элли. Как вюности, так и в зрелом возрасте Роуан оставалась равнодушной к нарядам: всвободное время ее любимой одеждой были джинсы, удобные кроссовки, просторныесвитеры, кепки с большими козырьками и ветровки.

Такой же «одержимостью» Роуан отличалась и в избраннойпрофессии, хотя, быть может, людям непосвященным понять это было достаточносложно. Коллеги считали, что Роуан прирожденный врач, однако тот факт, что онапредпочла практическую нейрохирургию исследовательской работе, удивил многих.

– Когда Роуан запиралась в лаборатории, – говорилиони, – матери приходилось звонить ей по нескольку раз, чтобы напомнить онеобходимости перекусить и хоть немного поспать.

Одна из учительниц начальной школы в характеристикевосьмилетней Роуан Мэйфейр писала:

«…Девочка считает себя взрослой. Она отождествляет себя состаршими и порой нетерпимо относится к другим детям, поскольку те еераздражают. Тем не менее она слишком хорошо воспитана, чтобы открыто проявлятьсвои чувства. Роуан очень одинока…»

Телепатические способности

Телепатические способности Роуан проявились еще в школе,когда ей было всего шесть лет. Вполне возможно, это произошло и раньше, однакодостоверными свидетельствами на этот счет мы не располагаем.

Учителя высказывали сомнения относительно правдивостирассказов о том, что Роуан Мэйфейр умеет читать чужие мысли.

Тем не менее в нашем распоряжении нет никаких данных о том,что девочку когда-либо считали странной или психически неуравновешенной.Напротив, ее успехи в учебе всегда отмечали как наиболее выдающиеся и отношениек ней со стороны как соучениц, так и учителей оставалось неизменно добрым иблагожелательным. На фотографиях Роуан тех лет мы видим красивую смуглокожуюдевочку со светлыми, почти до белизны выгоревшими на солнце волосами. Выражениеее лица нельзя назвать открытым, однако в нем нет и тени раздражения илисмущения.

На необыкновенные способности Роуан первыми обратиливнимание учителя, причем все их свидетельства очень похожи одно на другое.

– Когда умерла моя мать, – рассказывала учительницапервого класса, – я не смогла поехать на похороны и переживала по этомуповоду просто ужасно. Естественно, об этом никто не знал. И вдруг на переменеко мне подошла Роуан. Она села рядом, взяла меня за руку и сказала: «Мне оченьжаль вашу маму». В ее жесте и словах было столько нежности, что я чуть нерасплакалась. А потом мы сидели и молчали. Впоследствии, когда я спросилаРоуан, как она узнала о том, что случилось, девочка ответила: «Мне простопришло это в голову». Наверное, таким же образом ей становилось известно оченьмногое. Она, например, чувствовала, когда другие дети ей завидовали. И всегдабыла такой одинокой!