– И вспомнить нечего, никчемная жизнь, – выговорил он вслух.

– Что? – переспросил краснолицый верзила, кативший каталку вместе с Фаей.

Евгений открыл глаза, над ним усмехалась мерзкая физиономия привратника. Они вкатились в корпус, по обдавшему его жару Евгений понял, что это – конечная остановка в лабиринте корпусов. Они въехали в котельную диспансера. Жар подступал все ближе. Евгений поднял голову, тусклый свет от голой лампочки на потолке не отдавал бликами на простенках комнаты. Углы утопали во мраке. Они встали около печи. Состоящая из огнеупорного кирпича, печь занимала половину котельной. Свирепый вой гулял по чреву неукротимого огнедышащего пожирателя.

Краснолицый верзила приоткрыл металлическую крышку, густой зловещий жар беспрерывным потоком хлынул на Евгения, массы обжигающего воздуха не грели, а жалили все тело. Привратник, немного поковыряв кочергой, опустил металлическую крышку и тихо произнес:

– Все готово.

В комнату, еще недавно служившую операционной, ворвался еще один привратник из числа санитаров псих-лечебницы с перепуганными глазами. Он держал в руке винтовку с оптическим прицелом:

– Нас окружили!

– Что ты несешь, – взъелся Житомирский, – кто нас мог окружить, больные психопаты?

Но санитар не ошибся, корпус лечебницы, где недавно предали экзекуции Николу Демского, действительно окружили бойцы ОМОНа.

– Это что за хрень, я не с вами, это недоразумение! – кричал в истерике Александр Федорович. Он искал взглядом своего друга Станиславского, но от того и след простыл. Никто не заметил побег Станиславского, он умел стать незаметным, раствориться…

Александр Федорович Житомирский, человек, который приехал в клинику с одной лишь целью – убедиться, что Евгений, как и многие другие, замешанные в этой истории, бесследно исчезнет, пребывал в горьком отчаянии. Он побагровел, опустил пистолет, посмотрел на Воинова и промолвил: «В этот раз я проиграл», но затем, резко подняв пистолет и приставив его к груди Баумистрова-младшего, схватил его и потащил к двери. На предостережения Воинова остановиться и опустить пистолет он не реагировал и скрылся за дверью.

Фая безрезультатно ощупывала все свои карманы, лицо ее при этом было совершенно безвинно.

– Ты оставила ключ от наручников?! – спросил привратник. – Иди бегом обратно за ключом, а то рассердишь главного.

Фая поскакала вприпрыжку, это было зрелище, на которое невозможно было смотреть без слез. Она напоминала Винни-Пуха, короткие толстые ножки хаотично перемещались по бетонному полу. Санитар развязал Евгению ноги, наклонившись над его изголовьем, спросил:

– Говоришь, никчемная жизнь?

– Что? – очнулся Евгений.

– Как ты можешь жаловаться на жизнь, ведь ты имел одну из самых прекрасных женщин на свете. Здесь все в нее были влюблены. Я о Гузель Фаритовне.

Евгения взглянул на привратника с недоуменным лицом, но затем им овладел истерический смех.

– Даже здесь… – Евгений задыхался от смеха, – перед смертью… женщины не дают мне покоя!

Но вспомнив, что именно этот неприятный во всех отношениях человек давеча без колебания застрелил Гузель Фаритовну и утопил Жанну, с отвращением произнес:

– Да ты сам угробил ее!

– Да, убил, потому что не мог смотреть на то, как она крутит с такими уродами, как ты.

– А Климентьеву Жанну ты тоже любил? – Евгения накрыла вторая волна безудержного истерического смеха.

– Я ее не знал, хотя она тоже была прекрасной, – в задумчивости ответил санитар.

– Да, я смотрю, ты знаток женской красоты, ха-ха-ха…

Привратник смутился, он все еще продолжал стоять с задумчивым видом.

– Однажды, уже давно, я чуть не совершил большой грех, я возжелал убить главного, – тихо произнес краснолицый здоровяк.

– Станиславского?

– Не мог наблюдать, как он крутил с Гузель Фаритовной шашни у всех нас на глазах.

– Ты совершил самую большую ошибку в жизни, что не убил его, – после фразы привратника в Евгения хлынули смешанные чувства. – Ты многое отдал бы за одну ночь с ней? – пленник говорил с ухмылкой, его не коробило, что про покойницу он говорит с иронией, ведь еще немного, и он тоже пополнит мир мертвых, одной ногой Евгений был уже там.

– Я отдал бы все, свою жизнь, я сгорел бы вместо тебя сотни раз, если бы мне представилась такая возможность.

– Значит, я жил не зря! – Евгением вновь завладела истерика.

– Но не обольщайся! Она крутанула тебя по приказу главного.

– Ты лжешь! – вскричал Евгений.

– Нет, говорю правду.

– Значит, она с вами заодно?

– Ха-ха-ха! – верзила с красным лицом громко засмеялся. – Она не была в курсе наших дел, просто главный попросил ее повнимательнее присмотреться к тебе. О, Господи, почему женщины любят таких наивных и глупых? – привратник устремил свое красное лицо наверх.

– Не вижу в этом ничего смешного, – отреагировал Евгений.

– Если женщина в чем-то порочна, то, по-вашему, она порочна во всем, – громко сказал привратник.

– Слышу истины Марка Ефимовича.

– Но где же она, эта чертова Фая! – привратник отошел от лежащего Евгения. Он метался, заглядывал в потемки углов котельной.

Евгений приподнял голову, до него дошло, что искал краснолицый громила. И когда привратник приблизился к лежащему пленнику с металлической кочергой в руке, у Евгения сработал защитный рефлекс. Он быстро соскочил, ногами опустился на бетонный пол, но из-за наручников, прикованных к рукояткам каталки по обе стороны, верхняя часть туловища вместе с головой неудобно повисла над тележкой.

– Хочешь убежать? Давай попробуй, – привратник с ухмыляющимся лицом медленным шагом направился к Евгению. Их разделяло не более двух метров, в том числе и баррикада, состоящая из тележки на колесиках. Краснолицый неожиданно остановился, выбросил кочергу, вытащил совковую лопату из насыпи угля и замахнулся ею. Евгений успел вывернуться, удар пришелся по верхней поверхности тележки, следующий мах – привратник целился по голове – но и на этот раз Евгению удалось избежать столкновения с лопатой.

Привратник разошелся, после первых неудачных попыток ударить, он решил пойти в штыковую атаку, развернул лопату вперед и ринулся на оппонента. Но пленник в наручниках проявил сноровку, поджав под себя каталку, развернул ее рукоятками вперед и сильно ударил подступающего противника в область живота. Тот встал, немного оступился вбок, перевел дыхание, но затем вновь ринулся на Евгения. Для второго маневра времени и пространства уже не оставалось. Удар пришелся по плечу и частично по височной части головы. Евгений упал вместе с каталкой, рухнувшей на него. Сжимающую боль от наручников он не чувствовал, часть тела, на которую пришелся удар, онемела.