Гаттар смотрел не меня выжидающе, однако не торопил с ответом. Я пыталась лихорадочно найти несостыковки в его рассказе, но мозг отказывался работать. Единственное, что было важным сейчас, это спасти моего сына.

— Мне надо подумать, — выдавила я.

— Подумай, девочка, — улыбнулся Гаттар. — И послушай материнское сердце.

— Мама, вода проснулась! — вдруг крикнул Димка, и от его голоса, такого звонкого, такого родного, у меня подкатил комок к горлу.

— Здорово! — закричала я в ответ и пошла к нему.

Мир действительно ожил, и на берег набегали волны. Краем глаза я заметила, что в стороне кто-то из савойцев помогает Гриту освободить девочку от плащей, но даже не обернулась в их сторону. Димка с Враном стояли в полосе прибоя и о чем-то говорили. Вран все еще держал моего сына за руку. «Соглядатаи». Это вспыхнувшее в мозгу слово заставило меня ускорить шаг.

— Дима, — я вбежала в воду и, оскользнувшись на камнях, упала на колени.

Димка тут же рванул ко мне, и Вран ему это позволил.

— Ты ударилась? — спросил Димка.

— Нет-нет, — замотала головой я. — Как ты себя чувствуешь, маленький мой?

— Я домой хочу. И спать немного.

Я коснулась его пылающего лба.

— У тебя ничего не болит? — спросила я, надеясь на чудо.

— Нет, — Димка мотнул головой и повторил: — Я домой хочу. Мне здесь больше не нравится.

— Мы скоро пойдем. Я обещаю.

Альгидрас вошел в воду вслед за мной и подхватил Димку на руки. Обняв сына, он прижал его к себе изо всех сил.

— Все будет хорошо, — прошептал он, глядя на меня.

— Ты точно знаешь? — с надеждой спросила я.

Вместо ответа Альгидрас вынес Димку из воды и, опустившись на землю, посадил его к себе на колени. Я присела рядом с ними и обняла обоих за плечи. Подошедший Алвар перекинулся какими-то жестами с Враном и устроился на гальке рядом с нами. Наши с ним взгляды встретились. Я смотрела на знакомое до последней черточки лицо Алвара и мне хотелось повторить вопрос, который я уже однажды задавала. Тогда он сказал мне, что я могу ему верить, что он никогда меня не обманет и всегда будет защищать моего сына. Но были ли эти слова правдой?

— Нам нужно найти выход, — твердо произнесла я, отвернувшись от Алвара и поцеловав сына в макушку.

— Выход откуда? — спросил Димка.

— С этого острова, — ответил Алвар. — В неделе пути отсюда есть славный монастырь. Там много огня, там древние свитки, а по ночам слышно, как в небе поют звезды.

— А звезды умеют петь? — заинтересованно спросил Димка.

— Конечно! Мы отправимся туда, и ты обязательно услышишь, — пообещал Алвар и вновь подал какой-то знак все еще стоявшему в воде Врану. Тот двинулся к нам. Я отметила, что хромает он еще сильнее, чем когда мы шли сюда. А еще он был очень бледным.

— Димар, там вдалеке лемариш, — сказал Вран, подойдя к нам. — Пойдем покажу.

Димка тут же скатился с колен Альгидраса и схватил меня за руку:

— Лемариш — это дельфины. Пойдем скорее смотреть.

— Мама сейчас придет, — ответил за меня Алвар. — Попроси дельфинов подождать.

Он улыбнулся Димке, а я погладила сына по пылающей щеке. Вран тут же взял его за руку и вновь повел в воду. Альгидрас не стал возражать против этого, и я поймала себя на том, что не знаю, верить ли теперь и ему.

— Вы уверены, что Дима отравлен? — спросила я, и Алвар с Альгидрасом синхронно кивнули, не глядя на меня. — Но в нем полно этих ваших стихий. Кроме температуры и того, что он хочет спать, ничего ведь пока нет.

Я понимала, что уговариваю сама себя, потому что я… не хочу проводить обряд над Гаттаром. Я не могла сказать, что не верю ему, нет. Наоборот, его рассказ показался мне логичным, хотя в нем наверняка были несостыковки, но найти их так сходу у меня не получалось.

Я попросту боялась этого обряда, я не представляла, как смогу ранить кого-то, и не была уверена в том, что у меня получится направить силу в Димку… Но помимо страха и неуверенности было что-то еще, и я никак не могла понять, что именно.

Альгидрас и Алвар молчали, и их молчание пугало меня еще больше, чем недавнее безмолвие целого мира. В голову лезли мысли о том, что, возможно, это и был их изначальный план: привести меня сюда, ни о чем не подозревающую, чтобы у меня не было пути назад ни в прямом, ни в переносном смысле. Вот только пошли бы они на отравление Димки? Я вдруг с ужасом поняла, что не знаю ответа на этот вопрос. Я не была уверена ни в ком из них. Чувство недоверия накатило с такой силой, что по моему телу побежали мурашки.

«Дева не может навеять», — говорил Алвар. «Дева показывает тебе твои собственные страхи», — говорил Гаттар. Господи! Я прижала ладони к щекам, понимая, что готова сойти с ума или же утопиться в этом ожившем море, потому что не знала, где правда и что мне делать.

— Почему собственные силы не лечат Димку? — дрожащим голосом спросила я, желая, чтобы кто-то из них наконец нарушил тишину.

— Стихии воды и воздуха в нем дремлют и не придут на помощь, — медленно произнес Альгидрас и печально улыбнулся, когда Димка громко попросил дельфинов не уплывать, а подождать его маму.

— А огонь? — я с надеждой повернулась к Алвару, и тот, посмотрев на меня, спокойно ответил:

— Своего огня в нем уже нет, краса.

— Как?! Но как тогда?.. — начала было я и, озаренная, медленно повернулась к Димке.

Вран, бледный и очень сосредоточенный, держал моего сына за руку, и было видно, что поддерживать разговор и изображать воодушевление ему совсем непросто. Как же я сразу этого не поняла?!

— Это сила Врана?

— Нет, краса. Вран бы уже тоже истощился.

Во взгляде Алвара, обращенном на морскую гладь, читалось умиротворение.

«Я отдам свой огонь на алтарь последнего из хванов…»

Он умирает сейчас за моего сына? Или… это лишь игра?

— Алвар, дай мне руку, — попросила я.

— Я не могу, краса, — по-прежнему глядя на море ответил он. — Если ты возьмешь мою руку, сила будет уходить в Димара быстрее, а я не хочу этого. Я и так не знаю, насколько меня хватит.

Несколько секунд я смотрела на отрешенное лицо Алвара, а потом поняла, что у меня есть выбор: верить или нет. И я выбираю первое. Потому что это же Алвар. Он — самый честный парень на свете. Но тогда выходит, что врет Гаттар? Или же Сумиран просто обманул Алвара, а тот — невольно — нас?

Я обессиленно закрыла глаза.

Миролюб подошел к нам и, опустившись на гальку рядом с Алваром, произнес, понизив голос:

— Подумал тут... Хванец, прикрой нас от Девы, чтобы до этого не долетело, — кивком указал он на оставшегося у Девы Гаттара.