Однако прошло всего несколько месяцев, и при взгляде на Матильду стало ясно, что Джордж – человек слова.

– Вот ведь! – ухмылялась сестра Сара. – Сразу видно, когда этот тип был дома! Похоже, он не уступает своим петухам!

Мисс Малица была с ней совершенно согласна.

Когда начались роды, Джордж снова бродил у хижины. И когда стоны жены смолкли, он услышал радостные крики матери:

– Благодарю тебя, Иисус! Благодарю тебя, Иисус!

Можно было и не спрашивать – наконец-то у них родилась девочка.

Малышку еще не обтерли, как Матильда сказала свекрови, что они с Джорджем давно решили назвать свою первую дочку в ее честь – Киззи!

– Моя жизнь не пошла прахом! – целый день рыдала бабушка.

Счастью ее не было предела. А на следующий день Цыпленок Джордж пришел с птичника и снова рассказал шести мальчишкам и крохотной Киззи про их африканского прадеда Кунту Кинте.

Через пару месяцев, когда все дети заснули, Джордж спросил у жены:

– Тильда, а сколько денег мы скопили?

Она удивленно посмотрела на него:

– Чуть больше сотни долларов.

– И все?!

– И все! Удивительно, что нам вообще удалось что-то скопить! Разве я не говорила тебе все эти годы, что ты тратишь все, даже не думая о сбережениях!

– Ну хорошо, хорошо! – виновато пробормотал он.

Но Матильда не успокаивалась.

– Не считая того, что ты выиграл и потратил, мне слова не сказав, потому что это твое дело, знаешь, сколько ты отдал мне для сбережений со дня нашей свадьбы, а потом забрал назад?

– Ну сколько?

Матильда сделала паузу для большего эффекта.

– Почти три тысячи долларов!

– Сколько?! – присвистнул Джордж. – Правда?

Видя выражение его лица, Матильда почувствовала, что никогда еще за двенадцать лет их совместной жизни он не был столь серьезен.

– Я об этом никогда не думал, – наконец сказал он. – Я думал о чем угодно…

Джордж замолчал. Матильда решила, что ему стало стыдно.

– Вот что я думаю, – продолжал он. – Если мы будем откладывать деньги в следующие годы, то, может быть, нам удастся выкупить себя.

От изумления Матильда утратила дар речи.

– Возьми карандаш и все запиши! И нечего смотреть на меня, словно ты ничего не понимаешь!

Изумленная Матильда взяла карандаш и листок бумаги и села за стол.

– Сначала нам нужно понять, сколько масса захочет получить за всех нас, – сказал Джордж. – За меня, тебя и наших детей. Начнем с тебя. Когда я был в городе, то слышал, что мужчин-работников продают примерно за тысячу долларов. Женщины стоят дешевле, так что положим восемьсот… – Джордж наклонился, чтобы проследить за движениями карандаша Матильды. – Теперь предположим, что масса позволит нам выкупить и детей, всех восьмерых, по три сотни за каждого…

– Но у нас их семеро! – удивилась Матильда.

– С тем, что у тебя в животе, будет восемь!

Матильда заулыбалась и посмотрела на цифры:

– Получается двадцать четыре сотни…

– Только за детей? – В тоне Джорджа недоверие смешивалось со злостью.

Матильда снова все пересчитала.

– Трижды восемь – двадцать четыре. Плюс восемь сотен за меня. Получается тридцать две сотни – три тысячи и две сотни.

– Ого!

– Но это еще не все! Больше всего понадобится тебе! – Матильда посмотрела на мужа. – Сколько он захочет за тебя?

Джордж был очень серьезен, но все же не удержался от вопроса:

– А как ты думаешь, сколько я стою?

– Если бы я знала, я бы сама постаралась выкупить тебя у массы. – Они оба рассмеялись. – Джордж, я даже не понимаю, почему мы с тобой об этом разговариваем. Ты же прекрасно знаешь, что масса никогда тебя не продаст!

Джордж ответил не сразу.

– Тильда, я никогда этого не говорил – знаю, тебе не нравится даже само имя нашего массы. Но, клянусь, он двадцать пять раз говорил мне, что, когда у него будет достаточно денег, чтобы построить большой дом с шестью колоннами на фасаде, они с миссис будут жить только на доходы с земли и урожая. И он бросит эти петушиные бои. Он все время говорит, что слишком стар для таких волнений.

– Хотелось бы верить в это, Джордж. Но ни он, ни ты никогда не бросите своих проклятых петухов!

– Я передаю его слова! Могла бы слушать и повнимательнее! Посмотри-ка, дядюшка Помпей говорит, что массе уже около шестидесяти трех лет. Еще пять-шесть лет – и он станет стариком. А старику слишком тяжело содержать петухов и участвовать в боях! Я бы не стал говорить об этом, если бы не считал, что он может позволить нам выкупить себя, особенно если мы заплатим ему столько, что он сможет построить большой дом, о котором мечтает.

– Ну не знаю… – с сомнением протянула Матильда. – Хорошо, давай поговорим об этом. Сколько он захочет за тебя?

На лице Джорджа одновременно отразились и гордость и боль. Он подумал и сказал:

– Кучер богатого массы Джуитта клялся мне, что однажды его масса кому-то говорил, что предлагал массе Ли за меня четыре тысячи долларов…

– Скооооолько?! – Матильда была потрясена.

– Вот видишь, ты даже не догадывалась, с каким ценным ниггером спишь! – Но Джордж снова стал серьезным. – Я не очень-то верю этому ниггеру. Думаю, он просто смеялся надо мной, чтобы посмотреть, такой ли я дурак, чтобы в это поверить. Но я знаю, сколько сейчас платят за ниггеров, которые что-то умеют, – за плотников и кузнецов. Их продают за две-три тысячи долларов. Это я точно знаю. – Он помолчал, глядя на карандаш Матильды. – Пиши три тысячи… Сколько получилось?

Матильда подсчитала и сказала, что всю их семью можно выкупить за шестьдесят две сотни долларов.

– А мамми Киззи?

– Конечно, и мамми! – Джордж задумался. – Мамми уже довольно старая, значит, она стоит меньше.

– В этом году ей исполнится пятьдесят, – сказала Матильда.

– Прибавь шесть сотен долларов. – Он внимательно смотрел на карандаш. – А теперь сколько?

Матильда напряглась, сосчитала и сказала:

– Теперь шестьдесят восемь сотен долларов.

– Ого! Теперь я понимаю, что ниггеры для белых людей – это настоящие деньги, – сказал Джордж. – Думаю, на боях мне удастся собрать эту сумму. Но придется долго ждать и все откладывать. – Он заметил на лице Матильды недовольство. – Знаю, знаю, о чем ты думаешь… Мисс Малица, сестра Сара и дядюшка Помпей…

Матильда обрадовалась, что он понял.

– Они давно стали моей семьей, да и твоей тоже…