Отряд признал нового командира мгновенно. Бойцы бросились вперед и начали карабкаться по ледяной засеке. Рядом с майором остались Локтев, Юля, Шуйский и два его телохранителя. Гуськов помог Юле перебраться через несколько деревьев, жестом приказал Локтеву сопровождать девушку дальше, а сам протянул руку Шуйскому. Чиновник больше не корчил из себя высокое начальство и помощь принял без колебаний. Майор подстраховал его охранников, и когда они тоже выбрались на лед, дал последнюю отмашку.

– Все! Теперь рысью! Если трещины доползут до воды, а мы будем еще на льду… кирдык! Даже в нереальности не спасемся!

Больше ничего объяснять не пришлось. Шуйский к моменту, когда группа подошла к берегу, почти выбился из сил, но теперь у него открылось второе дыхание, и он помчался, обгоняя и здоровенных охранников, и даже попутный горячий ветер, который нес с собой грохот и безумную вонь из пылающих расщелин.

Как выяснилось минутой позже, Гуськов правильно просчитал ситуацию. Не угадал он лишь в одном – невезуха упорно не желала заканчиваться. Когда большая часть отряда почти достигла противоположного берега, послышался оглушительный треск, похожий на частые и громкие выстрелы, а затем река начала вскрываться почти под ногами у отставших. Огромные льдины стали раскачиваться, наползать одна на другую и вставать дыбом, а затем из щелей между ними ударили высокие кипящие фонтаны. Лед начал стремительно таять, а кипяток обрушился почти на голову замыкающим строй людям. Некоторые запаниковали и начали орать, но, слава богу, никто не остановился. Да и орать быстро прекратили. Кипяток был не так опасен, как сперва показалось. Взмыв вверх на добрый десяток метров, вода мгновенно остывала, и то, что падало на головы и спины беглецам, имело температуру не выше, чем у столовского чая. Гораздо опаснее был раскаленный пар, который быстро заволакивал и тающую ледяную корку, и берег, и даже поле.

Гуськов собрал последние силы и поднажал. Теперь уже он сам соревновался с ветром, который, кроме предыдущего набора «приятностей», нес еще и клубы горячего пара. Как бы то ни было, добежать до берега успели все, и никто даже не пострадал, но устроить передышку не получилось. Кипящая волна и клубы пара продолжали двигаться по пятам группы. В чем тут дело, Гуськов понял, когда отряд добрался почти до середины поля. Майор оглянулся и сделал вывод, что Старая реальность снова не оправдала его ожиданий. Нетронутое до последнего момента катаклизмами аэрополе наконец не выдержало и сдалось. По нему тоже поползли предательские трещины. Не такие широкие и глубокие, как на правом берегу, зато многочисленные. И сеть этих трещин стремительно приближалась к беглецам. Гуськов прикинул скорость, с которой «двигались» трещины, оценил расстояние до строений и лежащего за ними шоссе (оно теоретически могло стать «отсечкой», которая притормозит рост аномальной сети оврагов) и пришел к выводу, что добраться до Волоколамки быстрее, чем туда дотянутся трещины, группе не светит.

Что оставалось? Только снова переходить в нереальность, а в перспективе – в Новый мир. Прямиком в тыл мазаевских войск. Но какой был выбор? Либо рисковать и, как говорится, пан или пропал, а если в рифму – «пропан», а также бутан, метан и сероводород, которыми оказались так богаты вскрытые катастрофой московские подземелья…

…Скрытно выйти в тылу у Мазая и рассосаться по ближайшим подворотням, естественно, не получилось. И «новые» военные заметили, и присутствующие в группе «серо-бурые» не позволили. Как только отряд вынырнул из нереальности (которую беглецы снова пролетели, практически не заметив), бойцы из Нового мира извинились и взяли бывших спутников на прицел. Поскольку к ним тотчас присоединились солдаты курившего в тылу оперативного резерва, «старички» благоразумно бросили оружие и подняли руки вверх. С гордо поднятой головой, но не руками остались стоять только Гуськов, Шуйский и Юля. Еще Локтев. Правда, оружие бросили и они, от греха подальше. Вот такая сцена и открылась Мазаю, который лично явился взглянуть на партизанскую группу, так ловко исчезнувшую с берега и внезапно возникшую в тылу его войск.

– Ловкие бродяги, – Мазай усмехнулся и, заложив руки за спину, прогулялся перед строем пленных. – Шлепнуть бы вас, но некогда возиться. Да и лишние руки сейчас пригодятся. Даже такие грязные, как ваши, граждане перебежчики.

Мазай остановился напротив Гуськова и Локтева и уставился на офицеров, как на раздавленных пауков, со смесью брезгливости и презрения.

– Руки у нас чистые, – твердо ответил Гуськов.

– Ну, да, – Мазай кивнул. – Это рыльце в пушку. А руки чистые. Это верно. Хорошо. Значит, не выскользнет из них ничего.

Генерал обернулся и кивнул своим помощникам.

То, что произошло дальше, не укладывалось ни в какие рамки и в понятия майора Гуськова о логике и более-менее разумном ходе событий. Театр абсурда начал новый акт совершенно невообразимой пьесы. Несколько десятков солдат, кряхтя и обливаясь потом, подтащили к строю пленных три дюжины ящиков, открыли их и сдали назад, перехватывая болтавшиеся за спиной автоматы для стрельбы от бедра. На всякий случай.

Нет, в ящиках не сидели какие-нибудь опасные животные, которые должны были выпрыгнуть и разорвать пленных на куски. Хотя такой извращенный вид казни был бы вполне в стиле Мазая. Пленных вообще никто не собирался казнить. Более того, их собирались снова… вооружить!

Сначала Гуськов решил, что в ящиках лежат автоматы, но потом понял, что ошибся. Несколько мазаевских бойцов начали доставать и раздавать «штрафникам» гладкоствольное оружие, преимущественно марок «Сайга» и «Вепрь». Все двенадцатого калибра. Майору и Локтеву достались «Вепри» базовой модификации, с укороченным стволом. Затем были вскрыты другие ящики, из которых раздающие начали выгребать снаряженные магазины.

– Техника боя простая, – сказал Мазай. – Сближаетесь на полста шагов и палите в корпус. В какие-то там особые точки целиться необязательно, главное – попасть. Секрет в пулях, которые упрятаны в патроны. Боезапас у каждого будет небольшой, много наделать спецпатронов не успели, так что выживет тот, кому повезет отстреляться с наилучшими результатами. Честно скажу, кто выживет, здесь не оставлю, но лично переведу в вашу реальность, в безопасное место. Кто не желает испытывать судьбу, становись на колени, пристрелим сразу. Есть вопросы?

– Девчонку пожалей, – пробурчал Локтев.

– Девчонка пойдет с вами, – Мазай смерил старлея равнодушным взглядом. – Будет держать связь. Вы ведь не хотите погибнуть в первую секунду боя?

– Я пойду! – заявила Юля. – Дайте тоже ружье! И батареек свежих!

– Чего нет, того нет, – Мазай покачал головой и ухмыльнулся. – Так что в ваших интересах, господа «старички», закончить работу в кратчайшие сроки! Не успеете уничтожить всех тварей до того, как связь откажет, пеняйте на себя.

– А эти пули что, специально против тварей? – поинтересовался Шуйский.

– Да, Олег Викторович, – Мазай «вежливо» улыбнулся. – Специально. Извлечены из тех же источников, откуда была добыта информация об этих черных существах, о расщеплении реальности и так далее. К сожалению, переплавить эти «пули» и наделать из полученного металла пули для автоматов нам не удалось. Зато эти шарики идеально подошли по размеру к патронам двенадцатого калибра для гладкоствольного оружия. Недостаток, конечно, этого варианта очевиден. Дальность стрельбы у такого оружия невысока. Зато это реально работает. Загадочные пули пробивают броню тварей ровно так же, как при испытаниях пробивали навылет танки. Мы поначалу собирались использовать эти пули именно в качестве секретного оружия против обычной техники, но видите, как все вышло. Мои бойцы уже вовсю применяют эти древние технологии там, на берегу. И у них неплохо получается. Присоединяйтесь!