Разумеется, нам хотелось бы знать много больше практически обо всем, упомянутом в данных рукописях, однако наибольший интерес вызывают корабли, бороздящие межзвездные пространства под командованием иеродул, порой укомплектованные человеческими существами. (Вполне возможно, именно на таких кораблях некогда несли службу два самых загадочных персонажа повествования, Иона и Гефор.) Однако здесь переводчику довелось столкнуться с одним из самых головоломных препятствий – с неспособностью Севериана отчетливо отличать суда космические от морских.

Сие, конечно, весьма и весьма досадно, однако в его положении вполне естественно. Если иной континент кажется столь же далеким, как и луна, то и до луны, в свою очередь, нисколько не дальше, чем до иного континента! Вдобавок межзвездные корабли, очевидно, приводит в движение давление световых волн на исполинские паруса из металлической фольги, и посему прикладная наука о мачтах, канатах и реях применима к космическим кораблям в той же мере, что и к судам морским. Поскольку многие навыки (и, вероятно, прежде всего привычка к долговременной изоляции) равно востребованы и на море, и в межзвездном пространстве, следует полагать, матросы с судов, к которым мы отнесемся с одним лишь пренебрежением, вполне способны завербоваться и на те, возможности коих поразят нас до глубины души. Тут также вполне уместно вспомнить о капитане люггера, нанятого Северианом, обладающем теми же речевыми особенностями, что и Иона.

И, наконец, замечание последнее. В представленных вашему вниманию переводах и сопутствующих им приложениях я старательно избегал каких-либо собственных домыслов, и, полагаю, теперь, вплотную приблизившись к завершению семилетних трудов, вправе позволить себе таковой. Состоит он вот в чем: что, если способность сих кораблей к преодолению часов и эпох – не более чем естественное следствие способности оных насквозь пронзать межзвездное и даже межгалактическое пространство, уходя от предсмертных конвульсий вселенной, и, таким образом, путешествия во времени – дело далеко не столь трудное, каким мы склонны его полагать? Что, если Севериан с самого начала обладал неким предощущением своего будущего?

«Книга Нового Солнца» – произведение прославленное и прославленно-сложное. Подобно тому, как Севериан, главный герой «Книги…», ищет (и находит) «ключ к Мирозданию», многие читатели пытаются отыскать ключ к роману Вулфа, но в руках у них слишком часто оказываются отмычки, а то и ломики, которые вовсе не помогут разобраться в устройстве конструкции – разве что позволят разбить ее вдребезги. Более того, Вулф принадлежит к тому направлению американского постмодернизма, от Набокова до Пинчона, которое, по словам одного критика, создает «детективы типа «сделай сам»: читатель вынужден собирать факты и выстраивать одну из возможных фабул, без всякой уверенности в том, что истинная версия событий вообще существует.

Тем не менее некоторые общие принципы найти вполне возможно.

1) Слепо доверьтесь тексту. Все ответы – там.

2) Не доверяйте тексту ни на грош, нет – ни на полгроша. Это штука ненадежная, коварная, того и гляди, взорвется прямо в руках.

3) Перечитывайте. Со второго раза вам понравится больше. С третьего – еще больше. Да и в любом случае книжки незаметно меняются, пока вы не смотрите. При первом чтении «Покой» показался мне элегичным мемуаром о Среднем Западе. В роман ужасов он превратился только со второго или третьего раза.

4) Там водятся волки, рыщут у слов за спиной. Иногда они проглядывают на странице, иногда ждут, пока вы закроете книгу. Мускусный волчий запах порой заглушен ароматом розмарина[1]. Только имейте в виду, что это не нынешние волки, серой тенью крадущиеся по глухомани. Это огромные древние лютоволки-одиночки, которые могут выстоять против медведя гризли.

5) Читать Джина Вулфа – опасное занятие. Сродни метанию ножей. Можно остаться без пальцев, ушей или глаз. Джина это устраивает. Джин-то и метает ножи.

6) Расположитесь поудобнее. Заварите побольше чаю. Повесьте на дверь табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Начинайте с первой страницы.

7) Умные писатели бывают двух типов. Одни выпячивают свой ум, а другим совершенно незачем его выпячивать. Джин Вулф – из вторых, причем интеллект для него не главное, главное – рассказать историю. Он умен не для того, чтобы выставить вас дураками, а для того, чтобы вы тоже поумнели.

8) Он там был. Он все видел. Он знает, чье отражение видели в зеркале той ночью.

9) Будьте готовы учиться.

Прежде всего, мне хотелось сотворить что-то крупное. За многие годы до того, как я начал читать НФ в вашем и моем понимании термина (см. «Карманную книгу научной фантастики»[2]), я вместе с Флэшем Гордоном странствовал по огромной планете Монго; после этого меня нередко раздражало (и раздражает до сих пор), когда какой-нибудь автор предполагает, что одна простая и единообразная культура может охватывать целый мир. За исключением тех случаев, когда пространство, годное для жизни, чрезвычайно мало (по сути, один остров), а обитает там небольшая популяция, владеющая высокими технологиями, – такая картина представляется мне и невероятной, и скучной: комбинация прискорбная, но нередкая. Я же хотел изобразить целое общество и сделать его правдоподобно сложным.

Во-вторых, я хотел показать молодого человека, идущего на войну. Я бросил учебу в колледже, попал под призыв и оказался на Корейской войне. Живо припоминаю медленное движение от гражданской жизни, когда и мои родители, и я сам были уверены, что меня вообще не призовут, до мгновения, когда я услышал вдали пальбу орудий крупного калибра. В «Алом знаке доблести»[3] я нашел похожую историю (подготовка молодого бойца) и хотел написать свою в НФ-антураже. Два эти импульса вовсе не были в противоречии – они даже подкрепляли друг друга: моего героя втягивает в битву, словно в водоворот, а тем временем он проходит сквозь общество, которое я хочу описать.