Катер подошел к «Амелии». Тут же на ее палубе появился Толстяк.

Человек с лишними зубами, опершись на борт «Амелии», что-то сердито говорил. Толстяк виновато разводил руками.

– Черт! - выругался Алешка. - Ничего не слышно!

Да, если бы нам тогда удалось подслушать и этот разговор, все пошло бы иначе. Другим путем, не таким неожиданным и опасным.

Странный человек

Вечер опять выдался очень хороший. Высоко поднялась луна. Выпала роса - значит, и завтра день будет солнечный и теплый. Стрекотали всякие кузнечики, над сараем замелькали летучие мыши. Они жили на чердаке дома, и мама боялась их больше, чем лягушек. Которых, кстати, становилось в округе все меньше.

Мы заняли свой пост животами на подоконнике. В такой приятный вечер грех не подслушивать.

Было очень тихо - только что-то плескалось в бочке.

– Алешка, наверное, туда лягушек напустил, - послышался мамин голос с крыльца.

– Хорошо, что не крокодилов, - пробасил Митёк. - Я их боюсь, они кусаются.

– Кстати, о крокодилах, - вставил и свое слово папа. - Ребята мне напомнили. Вспоминается мне один жулик. Очень крупный. И безжалостный. Настоящий крокодил. У него и кличка такая была - Каркадил.

– Ты оговорился, папочка, - поправила мама. - Крокодил, а не каркадил.

– Я не оговорился. Именно - Каркадил. Когда он учился в школе, учительница на уроке географии задала вопрос: «Какие деревья растут в Африке?» Он подумал и ответил: «Каркадилы!» Так эта кличка за ним и закрепилась.

– А дальше? - не выдержал Алешка.

– Подслушиваешь? - Папа поднял голову.

– Димка тоже, - ответил Алешка.

– Врет! - возмутился я. - Я сплю.

– Он во сне подслушивает, - «поправился» Алешка. - Ну что дальше-то?

– Да ничего особенного. Стал этот маленький каркадил большим крокодилом в мире преступного бизнеса. И, как всякий преступник, был не совсем нормальным человеком.

– А в чем это выражалось? - спросил Митёк. - Он кусался?

– Он мечтал. Он мечтал попасть в Книгу рекордов Гиннесса. И много лет коллекционировал… металлические пробки от пивных бутылок.

– Во дурак! - высказался Алешка.

– Завел себе железный сундук, куда складывал свою добычу, и не расставался с ним ни на минуту. Даже когда совершал деловые поездки, всегда таскал этот сундук за собой.

– Здоровый мужик, - отметил Митёк.

– Да так себе, - сказал папа. - Сундук таскали его охранники.

– А где он сейчас? - спросил Алешка.

– Сундук?

– Каркадил.

– Сейчас он в заключении. Сидит в тюрьме. - Папа помолчал. - Но вот что интересно. Каркадил - очень богатый человек. Он не доверял свои деньги банкам и хранил их при себе. Это мы знаем точно. Но вот при обыске у него ничего не нашли. Так, какую-то мелочь.

– А сундук? - спросил Алешка.

– И сундук не нашли. Арестовали его на теплоходе, Каркадил совершал на нем увеселительную прогулку. Но сундука при нем в этот раз не было. Да и кому он нужен? С пивными пробками.

– А какой теплоход? - Алешка со своим вопросом едва не вывалился из окна. - Как называется?

– Кажется, «Иван Грозный», - припомнил папа.

– Жаль, - как-то странно, со вздохом, отметил Алешка. - Хотя…

– Все! - решительно сказала мама. - Всем спать! Без всяких разговоров.

Кто бы спорил.

Под утро мне снился какой-то хороший сон. Но Алешка не дал мне его досмотреть. Он безжалостно растолкал меня и сказал решительно:

– Собирайся!

– Куда?

– Наблюдать.

Мне это уже, честно говоря, надоело. Я так и сказал Алешке.

– А этому несчастному человеку не надоело сидеть в грязном трюме с крысами?

– Знаешь что, - сердито сказал я, - все это ерунда. Дурацкая шутка. Если бы это было всерьез, папа уже давно принял бы меры.

– А он принял, - спокойно сказал Алешка. - Я слышал, как он звонил на работу и спрашивал: есть ли сведения о похищении человека?

– И ему сказали.

– Целых пять! Один из них наш! И мы должны его освободить!

Не мальчик, а сплошной восклицательный знак!

Алешка сдернул с меня одеяло и сказал:

– Это, Дим, еще не все. Дело осложнилось. Берем с собой рогатку.

– Чаек будем стрелять? - Я снова натянул на себя одеяло: свежий воздух за окном был довольно прохладен.

Алешка не ответил: он считал стальные шарики, которые выгреб из кармана шортов.

– Десять патронов, - произнес задумчиво. - Думаю, хватит. Пошли завтракать.

Кроме рогатки Алешка захватил с собой еще и этюдник.

На этот раз в Алешкины планы не входило скрытное наблюдение. Наоборот - он установил на песчаной барже этюдник на самом видном месте и уселся перед ним на складном стульчике А я стоял рядом в виде ассистента.

Алешка работал, как мастер. Он кидал короткие, но внимательные взгляды на длинный корпус пассажирского теплохода, затем вглядывался в свой эскиз и что-то добавлял или исправлял в нем. И при этом бормотал себе под нос. Я разобрал в этом бормотанье только отдельные слова. «Иван… Иван да не Грозный… Сундук да не тот… И сколько их еще ждать…»

Часов в десять на палубу «Амелии» выбрался Толстяк. Он покидал руки в стороны и вверх, помахал ногами - ленивую зарядку сделал.

– Здравствуйте! - приветливо крикнул ему Алешка. - Не помешаем?

Толстяк недовольно обернулся:

– А… Это опять вы. Вернулись из Астрахани? Что-то больно скоро.

– Вернулись, - сказал Алешка, делая очередной мазок. - Вы соскучились?

– Вот уж не сказал бы! - откровенно признался Толстяк. - Даже наоборот - вы мне немножко надоели.

– Ничего не поделаешь, - вздохнул Алешка. С таким искренним сочувствием, что я едва не расхохотался. - Мы здесь надолго.

– Порадовал, - буркнул Толстяк. И скрылся в каюте.

Однако через час примерно он снова появился на палубе и очень недовольно проговорил:

– Вы еще здесь?

– Мы вам мешаем? - спросил я.

– У вас какие-то секреты? - спросил Алешка, не переставая увлеченно работать кистью.

Толстяк вздрогнул.

– Еще чего!

А я тоже чуть не вздрогнул - я и не заметил, что Алешка уже давно заменил на этюднике лист и теперь вовсю малюет портрет Толстяка. Конечно, если бы Толстяк этот портрет увидел, он сильно расстроился бы. Это была какая-то дразнилка. Все не очень привлекательные черты его лица Алешка сильно преувеличил: очень толстые щеки, очень тусклые и узкие глазки, очень жидкие брови. Но ошибиться было нельзя - это Толстяк. Смешной, но узнаваемый с первого взгляда.