Занял место поближе к проему, распластался по стене и еще, на всякий случай, вдруг кто-то некстати сунется в коридор, создал вокруг себя контур невидимости. И затих.

Говорили женщины. Кажется, один из голосов принадлежал супруге ДалгетХана Умранова, хозяйке дома. Двух других он не узнал, но что-то знакомое в энергетике было, Зейраш особого значения не придал, сейчас другое было важно.

Но вот его имя прозвучало снова. И шепот, совсем тихий.

Черт! Он ни слова не разобрал.

Приготовился слушать дальше, однако больше они о нем не говорили. Разговор теперь шел о Маше. Точнее, о Машином замужестве.

Чееее-е-ерт… Как его почему-то накрыло.

Он ведь знал, что девушка просватана. Но как-то не думал об этом, все время на второй план эта мысль отходила. А сейчас его прямо выкрутило. Мужчина поморщился и вжал кулак в стену.

— Ох. Лерка-а-а… — звучал женский шепот. — И как же у них все сложится, она же его терпеть не может?

— Я не знаю, — ответила хозяйка дома. — Не знаю!

— Подождите, — еще один голос звучал более рассудительно. — Еще ничего неизвестно.

— Да что неизвестно?! Уже и дата назначена.

— Даже так?

Зейраш еле сдерживал себя. Ему надо было заткнуть уши, чтобы ничего этого не слышать, развернуться и немедленно уйти. Но он не мог уйти, не дослушав. Это было важно! Как будто от этого зависела его жизнь.

— Слушай, а может… — начала первая.

И тут случилось непредвиденное. Зазвонил его гаджет. Зейраша ледяной ужас прошиб, его же сейчас застукают за подслушиванием! Какой это будет эпический позор… У него волосы встали дыбом. Что делать?! Наверняка его уже услышали, потому что разговор сразу прекратился.

Значит, нет смысла скрывать свое присутствие.

Он просто телепортировался в конец коридора, и оттуда уже неспешным шагом пошел вперед, вытаскивая на ходу гаджет. И вовремя, потому что из проема показалась хозяйка дома, Валерия Умранова. Зейраш поздоровался на ходу, отошел еще на несколько шагов и наконец принял вызов.

— Слушаю, ректор Архан.

— Ты что-то совсем не спешишь, ректор! — раздался в трубке недовольный голос Гаруда Амара.

— Нет, — проговорил он сухо. — У меня просто не было возможности ответить, Гаруд Кашьялович.

— И чем ты там был занят? — с издевкой спросил бессмертный. — Насколько мне известно, у тебя занятие всего час в день, и то, вечером.

И тут Зейраш разозлился.

— А это не ваше дело, Гаруд Кашьялович! У меня могут быть свои занятия!

— Да? — смешок в трубке разозлил его окончательно.

— Вы скажите лучше, как вы допускаете, чтобы девушку насильно выдавали замуж?! Если она так важна для вас, как вы утверждаете?! Ей же всего восемнадцать! — выпалил Зейраш раньше, чем понял.

В трубке повисла звенящая пауза. А Зейраш наконец сообразил, что ляпнул, и теперь костерил себя, но что поделать, слова уже были сказаны.

— А вот это не твое дело, ректор, — проговорил Гаруд Амар.

Он отсюда почувствовал, как бессмертный прямо-таки лучится от удовольствия.

— Твое дело обучать. Вот и обучай. И помни о том, что я тебе сказал.

— Я помню! — рыкнул Зейраш.

— Да? Вот и отлично. А теперь докладывай.

***

После очередного разговора с бессмертным Зейраш был зол как сто чертей и чувствовал себя использованным. Потому что — да! Ему неприятно было слышать, что девушка должна за кого-то там выйти замуж. Тем более, если этот кто-то ей неприятен. Это же насилие над личностью! Калечить ее молодую жизнь…

Его так и тянуло пойти и поговорить с ее отцом. Но это же Наги! У них все не так! Эти их незыблемые семейные устои! Традиции. Зейраш снова чувствовал, что его это бесит. Он не мог вмешаться. Не имел права.

Просватана.

Какой уж там сад. Теперь ему мог бы помочь только спарринг. Он нашел тех Нагов, его секьюрити, и хорошенько, с полной отдачей подрался. Просто кулаками. Зато к вечеру голова была в порядке.

Но не душа. Душа противилась тому, что он узнал. Ему пришлось прибегнуть к медитации, чтобы выбросить все это. Очиститься.

Теперь ощущалась тянущая пустота.

***

Обычно после утреннего занятия Маша ощущала прилив бодрости и хорошего настроения. Магия бурлила в ней, как шипучее игристое вино, а тренированные мышцы пели. Она чувствовала себя счастливой и цельной.

Сегодня…

Надо же было ему прийти и все настроение ей испортить.

Папа ничего не сказал, но смотрел так странно. И самое неприятное, что ее плохое настроение заметила мама. К счастью, она успела сбежать. Но окончательно ее добил Данияр, когда утром подвозил на пары.

— Эй? Ты чего? — спросил он. — Ну хочешь, мы в бараний рог согнем этого твоего Зейраша Архана?!

— Он не мой. НЕ МОЙ! — не выдержала она. — Поймите наконец и оставьте меня в покое!

Брат воззрился на нее, вскинув бровь. А Маша еле сдержалась, чтобы не закрыть лицо руками. Боже, какая она дура! Надо же было так все выболтать!

— Ну, и что ты на меня так смотришь? — повернулась она к брату.

А тот тут же поднял вверх ладони.

— Ничего. Не хочешь, чтобы мы его трогали, ладно.

Ей хотелось взвыть.

Она потом сидела на паре, полностью уйдя в себя. И вспоминала все до мелочей. Все свои промахи. Его вспоминала, этого противного… ректора. Он вставал перед глазами то в элегантном черном костюме, то в свободной одежде. Одежда ничего не меняла, он всегда умудрялся выглядеть значительным.

И этот его независимый вид и строгий взгляд… Он даже на фоне папы Далгета не терялся, а рядом с папой даже самые сильные Наги поджимают хвосты. Просто, он зацепил ее чем-то с первого взгляда. Наверное, потому она и встретила его в штыки. И потом цеплялась. За что и получила урок.

Так глупо!

Все потому что Гаруд Амар взял с нее обещание не говорить этому Зейрашу Архану, что она апсара. Ее заливало досадой, Маша чувствовала, что краснеет, но ничего не могла с собой поделать. Пара прошла мимо нее, препод что-то начитывал, она механически записывала и думала совсем о другом. А впереди предстоял еще один вечер, и Маша честно не представляла, как теперь вести себя?

Потом она собралась с мыслями.

Не надо ничего выдумывать. Есть у нее задание, данное вчера господином ректором? Вот и надо его выучить так, чтобы от зубов отскакивало. Вытащила незаметно листочек и всю следующую пару разбиралась в дебрях формул по черной магии. К концу занятий ее казалось, что пухнет голова, но она помнила все наизусть, и даже кое-что поняла.