могу тебя слышать. Это сугубо односторонний канал. Абонент - не оппонент. Говорю дурацкими стихами, супер. А еще потупее рифму вспомнить не могла? Ну ты даешь! Прекрати, или он подумает, что я идиотка."

"Нил? Ты не можешь со мной общаться. Я не могу даже определить, здесь ты или нет, но предполагаю, что да. Итак, тебе нравится пока?"

"Невероятно" - подумал он.

Посмотрим, как ему понравится вот это.

Она подняла бокал ко рту и отхлебнула.

Нил почувствовал прохладное стекло на своих губах - ее губах. Ощутил жидкость, наполняющую ее рот, холод на ее зубах. Почувствовал бурление пузырьков тоника, горечь водки и кислоту лимона. Потом она сделала глоток. Нилу казалось, словно он сам сглотнул. Он почувствовал, как напиток течет по его гортани, затем согревается в желудке.

Все это время, Элиза продолжала думать. Не обращаясь к Нилу, а как бы сама по себе - но одновременно размышляя, и сомневаясь, и раздумывая много о чем на нескольких других измерениях сознания, которые казались очень глубокими и едва различимыми как связные мысли.

Словно слушать радио, которое принимает несколько станций сразу - некоторые слышны лучше, другие лишь как отдельные слова сквозь помехи.

Она опустила бокал.

Надеюсь, он не слишком психанет там. "Как дела, Нил?" Посмотрим, что он об этом подумает.

Она развернулась и пошла через комнату.

Нил ощущал каждое ее движение. В полной мере, будто это он совершал шаги, но в то же время иначе, поскольку не контролировал их.

Он был лишь пассажиром в чужом теле.

Пассажиром внутри Элизы.

Он чувствовал, как работают ее мышцы. Ощущал ковер под ее босыми ногами, и сатиновую ткань пижамы, мягко скользящую по ее коже. Он чувствовал, как ее грудь, довольно маленькая и не особенно тяжелая, подпрыгивает и опускается при каждом шаге. Он чувствовал напряженную твердость ее движущихся ягодиц, а также странное и непривычное отсутствие веса и объема в паху.

"Так вот, значит, каково это - быть ей" - подумал он.

Потрясающе.

Если бы не боль.

Тот подонок хорошо над ней потрудился. Нил чувствовал, где ее резали ножом, щипали и сдавливали пальцами, зубами или пассатижами - или делали больно иными способами.

Там, где на ее кожу были наклеены пластыри, он ощущал легкую припухлость.

Ее лицо, вроде бы, казалось полностью целым. Но вот ее грудь, похоже, особенно понравилась ублюдку как объект причинения мучений. Там все болело, и было наклеено штук семь пластырей. Соски очень опухли, но не были заклеены. Несколько пластырей она наклеила на живот, еще пару на левую ягодицу. Губы ее влагалища горели, словно их щипали или кусали. Нил не ощущал там никаких пластырей.

Он не обнаружил какой-либо боли внутри нее. Похоже, она сказала правду, что ее не насиловали.

Пока Нил концентрировался на физических ощущениях ее тела, Элиза медленно шла к выходу из комнаты, держа в руке почти пустой бокал. Хотя она безостановочно думала, но не обращалась к Нилу напрямую, поэтому он не следил особо за ее мыслями.

Но был, тем не менее, поражен и ошарашен.

Так вот что делает браслет? Позволяет вот так кататься в чужом теле?

Невероятно!

Словно я - это она.

"Ты в порядке?" - спросила Элиза мысленно.

"Нормально" - подумал он.

"Я никогда раньше этого не делала."

Довольно жутковато, что он сейчас во мне.

Но парень отличный, вроде. Но господи, это так интимно. Интересно, он уже навестил мою промежность? Блять, а если он это слышал? Естественно, слышал. Скажи спасибо, что хоть не назвала ее... Нет, не-не-не, нет...

"Привет еще раз, Нил. Слушай, эмм, пора покинуть территорию, ладно? Это была лишь небольшая демонстрация, хорошо?"

Должно быть, я с ума сошла. Ой, отлично, теперь он и это слышал, наверное. Да какое в жопу "наверное"? Жопу. А что насчет моей ж... Ну отлично.

"Ну все, теперь у меня больше нет никаких остатков достоинства, Нил. В любом случае, ты спас мне жизнь, так что теперь ты по крайней мере не имеешь иллюзий, кого именно спас."

Да ладно, я не так уж и плоха. Могло быть гораздо хуже. Например, если... Убери его отсюда!

"Нил? Эй! Пора уходить, хорошо? Если ты еще здесь. Ты здесь? Если да, то ты должен как бы пожелать вернуться в свое тело."

Что если он не уйдет? Что если ему здесь настолько понравится...

Он вышел.

Больше не находясь внутри Элизы, больше не чувствуя веса и движения ее тела, больше не видя то, что видела она, и не ощущая то, что ощущала она. Больше не подслушивая ее мысли.

По крайней мере, боль тоже исчезла. Но это была небольшая цена за множество других ощущений.

Он ощутил грусть и чувство утраты. Хотел вернуться в нее.

Но знал, что не должен этого делать.

Поэтому он направился к своему телу, лежавшему на диване, словно во сне.

Домой.

В этом теле не было ничего волнующего и странного. Оно казалось знакомым вдоль и поперек. Его вес, его размер, его мускулы. Все такое же, как когда он вышел. Хотя несколько мест побаливали, он ощутил заметное облегчение, по сравнению с болью Элизы.

Он открыл глаза и повернул голову.

Элиза, стоя напротив него на другом конце столика, скривилась в гримасе и яростно покраснела. Она пожала плечами.

- Ну вот, - произнесла она, - Это и есть волшебный браслет.

- Офигеть, - сказал он. Потом приподнялся и свесил ноги с дивана. Склонившись вперед, он взял свой бокал. Сделал несколько больших глотков водки с тоником.

У Элизы коктейль был вкуснее.

- Извини, что пришлось тебя выгнать, - сказала она.

- Да ничего страшного.

- Это было... мне стало слишком стыдно.

- Да нечего там стыдиться.

- Должна была подумать головой сначала. В смысле, я побывала в таком количестве людей, что точно знаю: невозможно ничего утаить от пассажира. Сама попытка что-то скрыть раскрывает любой твой секрет. Почти всегда. Чтобы не думать о чем-то, тебе надо сначала подумать об этом. Это невозможно. Не говоря уж о том, что пассажир чувствует чужое тело во всех подробностях. Ни о какой приватности тут и речи быть не может.

- Ну, мне очень понравилось.

Она снова скорчила гримасу и пожала плечами.

- Как пассажиру, тебе-то было отлично, конечно. Но люди, в которых ты вселяешься... Господи, ты даже не представляешь,