Хитриченко, посетили партизан Героя Советского Союза генерал-майора М. И. Наумова, который в эти дни был в Москве. Строкач разговаривал с начальником штаба Мельником, обсудил с ним все необходимые вопросы.

В лагерь Сабурова возвратились на третий день.

Утром партизан разбудил рев моторов. Два немецких самолета пролетели над самым лагерем. Поступило сообщение, что на севере, в местечко Лельчицы, вступили каратели.

С юга от Маликова пришло письмо: «Товарищ Демьян (Д. С. Коротченко) просил меня приехать к Собитову (Сабурову) для переговоров. Никак не могу. Не позволяют обстоятельства. Мы, к сожалению, не очень знаем, что творится на вашем, северном фланге. Но у нас уже началось… Прилагаем все усилия, чтобы пройти мимо их колонн и расположений, чтобы оказаться в их тылу, в том же районе, где мы и были к началу карательной экспедиции. Костров не зажигаем. Разговариваем шепотом. А вот лошади не понимают. Приходится прощать им это. Маликов. 23/VI 1943 г.».

Прошло несколько дождливых дней. Ночами партизаны Сабурова все же принимали грузы с Большой земли, а днем группа генерала Строкача снаряжала отряды в районы действий согласно плану, утвержденному Ставкой.

Войска карателей все ближе и ближе подходили к сабуровскому лагерю, пытаясь навязать партизанам бой. Фашисты ожидали от сабуровцев открытого боя. Но партизаны знали о заслонах и пытались вырваться из окружения.

Т. А. Строкач и Д. С. Коротченко с несколькими товарищами должны были улететь последним рейсом. Но аэродром захватили каратели. Пришлось возвратиться в партизанский отряд. Лагеря уже не было. Сабуровское соединение вышло в поход, избегая открытого боя с многотысячной армией карателей. Коротченко и Строкач присоединились к колонне.

Невдалеке гремели артиллерийские залпы. Партизан непрерывно сопровождала вражеская авиация, сбрасывая бомбы на обоз, на пешие колонны. Пришлось свернуть на лесные тропы, очень трудные и для людей, и для лошадей.

По колонне объявили привал. И снова — бесконечная, тяжелая и тревожная дорога. Ночь — темень темная. Беспрерывно льет дождь. Ехать подводами почти невозможно. Строкачу жаль было смотреть на лошадей, тащивших в этом болоте повозки. Снова передышка. Лошадей пустили на пастбище.

От усталости ныли ноги. Строкач лег на ветки и положил под голову кулак. 27 июня. Через две недели дочке исполнится пятнадцать. Доведется ли к этому времени попасть в Москву?..

Утром вышли. Бездорожье. Колонну повели местные крестьяне. Но снова обоз обнаружили вражеские самолеты. Минут десять они кружили над партизанами, обстреливая их из пулеметов, сбрасывая бомбы.

Тяжеловато с обозом в таких ситуациях. Это понимают теперь все партизанские командиры…

В тот же день, 28 июня, удалось связаться с киевскими отрядами Хитриченко, Чепурного, Покровского и с соединением генерала Наумова. Все эти отряды остались в тылу вражеских карателей.

Очень сыро. В грязи увязают повозки. Наконец вышли на дорогу. Курить разрешено только в кулак. Недалеко село. Вдруг раздался взрыв, будто выстрел зенитки. Возможно, это сигнал для карателей. Но нет. Тишина. Вдоль партизанской колонны, растянувшейся на 5 километров, мчат связные.

— Что случилось? — спросил Строкач у всадника.

— Воз наскочил на мину…

Пошли дальше. Рядом со Строкачем идет Коротченко. Он очень устал, но не подает виду, потому что усталость одолевает всех бойцов. Положив руку на плечо идущего впереди товарища, многие спят на ходу.

— Товарищ Дубина! — окликнул Коротченко лектора. — Проснитесь, а то упадете в лужу!

— Я не сплю, Демьян Сергеевич! Я дремлю и думу думаю, — и Дубина сладко зевнул.

— О диссертации думает, — пошутил Анатолий Шиян.

— Нет. Я думаю о том, что где-то существует койка, белая простынь и подушка…

Разговоры умолкли. Стало слышно, как чавкают сапоги по раскисшей дороге.

Строкач вел лошадь в поводу и думал: «Ему тоже, сердечному, нелегко, хотя он и конь!..»

И 29 июня весь день шел дождь. Все промокли до нитки, а костров разжигать нельзя. Вражеские самолеты-разведчики не прекращали полетов даже в непогоду. Недалеко от цепочки партизан «юнкерсы» сбросили около 20 бомб весом по 250 килограммов.

Командиры отрядов докладывали Строкачу и Коротченко обстановку. С четырех сторон соединение Сабурова окружено вражеским войском. Вот это и есть «мокрый мешок»…

Пришло сообщение от Маликова. Его соединение ушло от карателей. А соединение Сабурова спасалось только тем, что заслоны в 50–60 человек самоотверженно сдерживали обнаглевших карателей. Только группа командира Лаборева и политрука Ф. Е. Сокоренко сожгла 30 автомашин противника, подбила три танка, легковую машину, завалила лес на полутора километрах, истребила 500 гитлеровцев, уничтожила семь мостов, наведенных фашистскими саперами для переправы. Группа Смирнова из засады у дороги между хуторами Вилия и Блужки, где партизаны ожидали самолет, сожгла четыре грузовика и 70 карателей. Ударные группы воевали здорово и за себя, и за все соединение!..

Уже пришли вести о том, что ушедшие в рейд отряды и соединения славно воюют. А это очень важно.

Наконец посчастливилось принять самолет. Из самолета бравой походкой вышел генерал-майор М. И. Наумов, пожал руку Строкачу и сказал:

— В самый раз прибыл. В разгаре прочесывание лесов…

В боевой обстановке Михаил Иванович всегда старался нагнать страх на противника, и немцы в своих донесениях часто преувеличивали силы генерала в десятки раз. Военное образование он получил в Высшей школе пограничников. В феврале 1943 года капитан Наумов согласился возглавить рейдовый отряд и прошел из Сумской области через лесостепную полосу и через Днепр в степные районы Кировоградской области. За этот рейд ему было присвоено звание Героя Советского Союза и воинское звание генерал-майора.

Строкач крепко пожал Наумову руку. Простились с Сабуровым, комиссаром Богатырем.

— Хлопцы, не очень топчите жито! Через три недели рожь будут косить. Есть надо и этой осенью, и о семенах нужно побеспокоиться! — напомнил Строкач бойцам, шагавшим по ржи.

Самолет поднялся над полем, взмывая в небо. На земле партизаны машут шапками…

В районе Гомеля начали стрелять зенитки. Прошел час, второй. Строкач зашел в кабину пилотов.

— Как тут у вас? — спросил Строкач у командира корабля Б. Г. Лунца.

Лунц показал на небо.

— Похоже, что утренняя заря, — сказал Строкач.

— Нет. Это горит земля, товарищ генерал! Я вызывал Москву, чтобы дали нам «ворота», а Москва не отвечает. Между Белгородом и Орлом началось сражение. Вот что значит эта заря… В эфире тысячи голосов — немецких и наших летчиков.

Облака, все небо были подсвечены огромным пламенем с земли. Внизу горели поля, полыхали танки.

Они летели в исторические минуты. Это было начало сражения на Курской дуге между армиями гитлеровской Германии и советскими войсками. Началась битва, в ходе которой должны были сказать свое слово и партизанские отряды и соединения, ибо действия партизан были частью общего плана Верховного Главнокомандования. Эта битва была началом освобождения Советской Украины от немецко-фашистских захватчиков, она открывала путь