Каюта у капитана оказалась просторной и светлой, разделенной занавеской на две части. Я не видел того, что находилось за плотной тканью, но мог предположить, что там кровать, возможно умывальник, какие-то личные вещи. Вторая же часть комнаты — исключительно рабочая, стол, два сундука в углу, шкаф с секстантами, подзорными трубами, картами, за столом два кресла.

— Капитан, — кивнул я входя.

— Тивор Черный, — легко качнула она головой, теплые карие глаза без тени смущения, открыто меня разглядывали от макушки до кончиков сапог. Появилось идиотское желание расправить плечи, показать себя.

Тьфу, что за бабские замашки? Я фыркнул собственным мыслям, расставляя еду.

— Присаживайтесь, господин Тивор, — коснулся слуха ее уверенный, спокойный голос.

— Капитан, — снова кивнул я, опускаясь напротив. Она переоделась, волосы снова были распущены, и, к моему огорчению, камзол застегнут почти под самое горло.

— Ну что ж, попробуем вашу стряпню, — она взяла в руки ложку, и поймал себя на мысли, что почему-то с нетерпением жду вердикта. — А неплохо, — сказала она через вдох, снова возвращаясь к моему лицу.

— Не сомневаюсь, — я тоже принялся за еду.

— Вы самоуверенны, Тивор, — откинулась девушка на спинку кресла. Я кивнул, но жеста моего она, казалось, не заметила. — А еще любите лгать.

— Интересные выводы, после нескольких вдохов общения, — выгнул я бровь.

— Вы не Хвост, — не обратив на мои слова никакого внимания, огорошила меня сапсан.

— С чего вы взяли? — я скопировал ее жест, скрестил руки на груди, приготовился в случае чего отражать удары, но Калисто оставалась неподвижной.

— Я точно знаю, что Хвост мертв. Видела его казнь. Так, кто вы Тивор? — в карих глазах больше не было смешинок, тепла, только твердая решимость и подозрение.

— Бывший пленник пустошей, — сказал я правду, не отводя своего взгляда.

— Допустим. А теперь назовите мне причину, по которой я должна оставить вас на своем корабле?

— У вас нет другого кока, — пожал я плечами.

— Нет, — поразмышляв вдох, отрезала капитан, — не то.

— Мне нужна эта работа? — выгнул я бровь.

— Снова не то. Следующая попытка — последняя.

— Я всю жизнь мечтал плавать на Пересмешнике? — глупо, конечно, но в голову ничего путного не пришло, только если…

— Мимо, — вздохнула она, начав подниматься.

— Я — артефактор, — Калисто резко опустилась обратно.

— А вот это уже неплохо. И много вы умеете?

— Могу создавать накопители и литкраллы, защитные амулеты, практически все, что вам потребуется.

— А разбитый артефакт заново собрать сможешь? — сощурилась она, спина заметно напряглась.

— Смогу.

— Уже лучше, и еще один вопрос, зачем вы здесь и почему назвались чужим именем?

— Это два вопроса, не один, — хмыкнул я, и снова не последовало никакой реакции. — В пираты я подался потому, что мне нужна работа, а у пленника пустошей выбор небольшой. Пересмешник потому, что ваш корабль — лучший, а чужим именем назвался, чтобы вы меня точно взяли. Я знал Хвоста лично.

— И польстил, и себя похвалил, и вроде все сходится, — сощурилась она, снова беря в руки ложку.

— Потому, что это правда, — развел я руками.

— Смотри, Тивор Черный, ты здесь до первого неосторожного шага, не надо было начинать с вранья.

— Я учту, но угрызений совести не испытываю, все-таки своей цели я добился.

— Пленник пустоши, — задумчиво протянула Калисто, а я закатал рукав, демонстрируя выжженную на коже метку. — Артефактор, волк-оборотень, даже не знаю…

— Чего?

— Везение ты, или наоборот очередное проклятие, — она коротко постучала ноготками по столу.

— Проклятие?

— Не бери в голову, — махнула она рукой. — И давай сменим тему.

— Как скажите, капитан, — я напустил на себя вид деревенского дурочка. — А правду говорят, что вы недавно украли дочь кофейного барона?

— Правду, — хмыкнула она.

— Зачем?

— Да, — кивнула капитан сама себе. — Надо, пожалуй, ввести тебя в курс дела. Видишь ли, мы иногда выполняем кое-какие заказы. За адекватную плату, конечно. Вот и лиса была таким заказом.

— И кто этот благодетель?

— Маркиз Тишон, — легко ответила Калисто, — градоправитель…

— Бришола, я знаю, — прервал я капитана. — Имел с ним дело несколько раз. Странно, зачем она ему? Работорговлей, насколько я помню, он не занимается.

— Нас этот вопрос не интересовал, — повела она плечом, а я внимательно вгляделся в ее лицо.

— Почему вы мне рассказали?

— Ты теперь вместе с нами, волк, Сайрус должен был объяснить тебе действие метки. Ты не сможешь никому рассказать или как-то использовать эту информацию против нас, так почему бы и нет? — А вот тут ты ошибаешься, бесовка.

— Логично.

— Моя очередь, почему тебя заинтересовала лиса?

— Меня интересует вероятность преследования, как-то не хочется назад на пустоши.

— Логично, — фыркнула она, передразнивая меня. — Не беспокойся, Пересмешник уйдет от любой погони, — это было не пустое бахвальство и не желание набить себе цену, ее слова прозвучали ровно и уверенно, как констатация факта. — Расскажи мне что-нибудь, оборотень. Только правду на этот раз, — улыбка растянула красивые губы, она подперла кулачком подбородок и заглянула мне в глаза. Весело и слегка насмешливо. А я отчего-то потерялся в ее взгляде, и начал говорить, даже не задумываясь. Остаток обеда я развлекал капитана Пересмешника слегка измененными байками про наши вылазки с Кристофом, а она внимательно слушала, не сводя с меня взгляда своих невозможных глаз.

Когда тарелки опустели, и я уже готов был уносить поднос, я, сам от себя не ожидая, протянул Калисто руку.

— Мир? — выгнул я бровь.

— Мир, — вздохнула капитан, — но кажется мне, я еще об этом пожалею, — и вложила свою ладошку в мою. Маленькая нежная ручка, очень аккуратная, очень теплая, и так вкусно пахнет, что мне безумно захотелось ее попробовать, просто провести языком…

Но Кали вдруг как-то прерывисто и шумно вдохнула, дернулась, вырвала ладонь и отскочила от меня в другой конец каюты, приводя тем самым в чувство.

— Капитан?

— Все нормально, — отчего-то прошептала она. — Ты свободен, — и отвернулась к окну, а я заметил, как мелко дрожало гибкое тело.

Калисто, Серебряный Сапсан, Капитан Пересмешника.

За волком уже давно закрылась дверь, а я по-прежнему стояла у окна, не находя в себе сил отвернуться от бесконечной лазурной глади. Вода всегда меня успокаивала, давала сил. Но в этот раз работало как-то хреново, меня все еще потряхивало.