Араб сделал шаг вперед, одновременно разворачивая автомат вправо.

После этого он пару раз выстрелил в закрывающуюся дверь и заявил:

– Теперь ему не уйти, сам себя загнал. Я останусь тут, а ты немедленно гони сюда всех остальных!

– Слушаюсь!

С улицы подоспела подмога. Бандиты впятером мигом выломали дверь и ворвались в комнату.

По расчету Бахрамова выходило, что тут недоставало еще троих-четверых арабов. Видимо, они столкнулись по дороге с полицией, подоспевшей-таки сюда из Лейпцига. Или же его друзьям удалось задержать врага. Как бы то ни было, но ждать помощь прямо сейчас вряд ли стоило, а боевое преимущество уже явно было не на его стороне.

Он примостился за импровизированной баррикадой в виде толстого перевернутого стола, бегло глянул на единственный для него выход – окно. Расчет Азада был на то, что враги стремятся взять его живьем. Поэтому они намеренно будут стрелять мимо, и ему удастся прорваться к оконному проему.

Увы, патроны у него уже подходили к концу, и арабы это понимали. Они столпились в коридоре и периодически постреливали в зал, больше чтобы затянуть время, нежели в надежде попасть в него. Одна автоматная очередь угодила в потолок и снесла с него светильник.

Наконец Азад выгадал момент, когда очередной стрелок разрядил обойму и укрылся за дверным проемом, и рванулся к цели. К несчастью, арабы раскусили его план. Двое боевиков уже были наготове, только выжидали тот миг, когда он отведет ствол в сторону. Они с неимоверной быстротой ворвались в комнату и сшибли его прямо на бегу, швырнули на книжный шкаф.

Почти оглушенный, Азад попытался выбраться из груды досок, книг и тел, заваливших его, но тут же увидел ствол автомата, направленный ему в лицо. Очень жаль, но эту схватку он проиграл.

Служебный автомобиль на полной скорости приближался к дому Азада, который уже, должно быть, оцепили арабские боевики. В машине сидели трое полицейских, один из них как раз передавал по рации, что они уже на месте. Скрипнули тормоза, стражи порядка выскочили из авто и направились к подъезду. Вокруг не было ни души, но, судя по стреляным гильзам, совсем недавно здесь происходила самая настоящая битва. С оружием наизготовку представители власти вошли в дом.

– Гумберт, осмотрись тут! Мы с Хоффманом проверим, что и как там выше, – шепотом приказал инспектор Вагнер подчиненному, приближаясь к лестнице.

Двое сотрудников полиции поднялись на второй этаж, увидели перед собой пустой коридор с рядом квартир. Хоффман кивком указал на открытые двери двух квартир.

– Вижу. Проверь вторую, – отозвался инспектор, занимая позицию у первой открытой двери.

Его помощник еще раз огляделся и осторожно, без лишних движений прошел в отдаленную квартиру. За порогом он остановился. Тело араба распласталось на полу. Хоффман присел, осмотрел труп, поднялся, зашел в комнату, но уже через минуту вернулся к инспектору Вагнеру.

– Тело боевика. Перерезано горло. Больше там никого нет, – сказал он и встал рядом с начальником. Они кивнули друг другу и влетели в квартиру, усыпанную разбитыми оконными стеклами и щепками от расстрелянной мебели.

– Знатная стрельба была, сразу видно. Тут еще один труп, – проговорил Хоффман.

По рации донесся голос Гумберта:

– Первый этаж чист, прием.

– Второй чист. Два арабских трупа, и Азада нет. Мы опоздали. Наверное, бандитам кто-то сообщил, что мы едем к дому. Проклятье! – выругался Вагнер.

– Что делать будем?..

– Поедем по следам, – сухо ответил инспектор.

Азад очнулся. Он хорошо слышал грубые смешки арабских бандитов, но абсолютно ничего не видел. Его обволакивала полная темнота. Ему удалось понять, что они не остались в квартире соседей, посреди осколков стекла и щепок от шкафов. Тут пахло совсем иначе и довольно сильно сквозило.

Азад попытался дернуться, но безуспешно. Он не смог даже пошевелиться. Только голоса на миг затихли, а потом раздались приближающиеся шаги.

В помещении вспыхнул свет. Азад на мгновение ослеп, но глаза его быстро привыкли, и через несколько секунд он уже мог уловить несколько силуэтов. Пленник понял, что он крепко примотан веревкой к стулу, за которым стоял один араб и придерживал его за плечи. Конечности Азада оказались накрепко связаны. Другие бандиты расположились напротив него.

У него не осталось никаких сомнений в том, что арабы довольно быстро переправили его на новое место. Азад силился понять, где он теперь находится. Эти бандиты никак не могли увезти его далеко от городка.

Не сомневался он и в том, что раздосадованные арабы вполне успели выместить на нем злость за гибель своих товарищей. Лицо его теперь сильно ныло. Азад чувствовал, что оно основательно распухло и покрылось кровавыми ссадинами. Он был почти уверен, что эти негодяи у него что-то спросили, но, ослепленный болью, едва мог различить собственные мысли. Что уж тут говорить о вопросах, задаваемых на ломаном русском.

– Катитесь к чертям! – прошипел пленник.

В скулу Азада тут же врезался кулак. Его ослабленная голова мотнулась словно игрушка в виде гавайской девушки, висящая в салоне авто. Стул дернулся, но бандит, стоявший за спиной пленника, удержал его и тут же вернул в изначальное положение.

– Где служил Гусейнов?

– Кто? Не знаю ничего, иди на хрен!

– Если огрызается, значит, еще не готов, – сказал кто-то.

За этими словами последовал хлесткий удар по щеке. Азад упал вместе со стулом, напоролся подбородком на чье-то колено, почувствовал во рту соленый вкус крови. Сильные руки подняли его. Сознание несчастного человека то и дело стремилось отключиться словно неисправный телевизор. Араб снова ударил его, на сей раз уже прикладом в солнечное сплетение. Тело Азада содрогнулось, и он зашелся кашлем.

– Мы так ничего не добьемся, а полиция с минуты на минуту отправится в погоню за нами. Наши люди не смогут сдерживать ее вечно, – сказал бандит по имени Хасим, переведя взгляд с пленника на товарища, которого звали Маварди.

Тот скривил недовольную гримасу, но вынужден был согласиться. Они действительно привлекли слишком много внимания и потратили кучу времени на то, чтобы схватить Азада. Этот негодяй терпеть не мог все эти предварительные разговоры с жертвой, когда она все еще думает, что способна перетерпеть любую боль.

– Мужество, может быть, и в самом деле помогает людям сопротивляться. Но все до единого мои клиенты начинали говорить, когда я отрубал им пальцы и перерезал сухожилия, – заявил он.

Арабы осмотрели азербайджанца с ног до головы и перекинулись парой фраз так тихо, что Азад не смог разобрать их.

– Мы пойдем по классическому пути. Ты ведь не против? Конечно, нет, – сказал Маварди, заряжая магазин пистолета. – Встань у стенки! –