Коиси набросала схематичный рисунок в блокноте.

– Я уехала жить в Австрию, когда мне было восемь лет, и с тех пор возвращалась в Японию всего несколько раз. Я плохо представляю себе, какой еще бывает жареная лапша, поэтому сравнить не могу. Правда, я помню, как в детстве – я тогда еще ходила в детский сад – мы отправились на один фестиваль, и там в уличных палатках продавали лапшу. Так вот, то, что я ищу, было очень на нее похоже.

– Выходит, мы разыскиваем ничем не примечательную жареную лапшу с соусом. Да, искать такие блюда всегда непросто. И все-таки постарайтесь вспомнить хоть что-то. Полезной может оказаться любая деталь.

– На вид – ничего необыкновенного. Сама лапша – глубокого коричневого оттенка, но вкус не такой насыщенный, как можно было бы ожидать. Сверху на лапше – яичница-глазунья, а рядом – красный маринованный имбирь. – Блуждая взглядом по потолку, Юмико погрузилась в воспоминания.

– Да, не густо. Помните еще какие-нибудь ингредиенты?

– Свинина, ростки сои и лук.

– А капуста?

– Кажется, нет. Впрочем, я плохо помню.

– Какой она была на вкус? Может, для ее приготовления использовали популярный соус?

– Я не могу вспомнить точно, но, по-моему, по вкусу ближе всего к рыбному бульону даси.

– Наверное, потому, что лапша была посыпана стружкой тунца?

– Вроде нет.

– Тогда это, возможно, хорошая зацепка. – Коиси записала что-то в блокнот.

– А еще меня удивило вот что: тот, кто приготовил эту лапшу, посоветовал мне добавить еще соуса, хотя она и так в нем жарилась. Сказал, так будет вкуснее.

– То есть первоначальный вкус был недостаточно ярким?

– Наверное, да. Кажется, соус с самого начала стоял на столе.

– Может, я не так расслышала, но, получается, эту лапшу для вас приготовил мужчина?

– Да, – только и выдавила Юмико, покраснев и опустив взгляд.

– Не могли бы вы рассказать о нем подробнее? Простите, если лезу не в свое дело, – посмотрела на нее Коиси.

– Пятнадцать лет назад я месяц ездила с благотворительными концертами по Кансаю[74]. Мы собирали средства для пострадавших от землетрясения. Тот человек был тогда моим менеджером.

– Могу я узнать его имя?

– Тоору Сугахара.

– Сколько ему тогда было лет?

– Мне – двадцать три, а он на два года старше, выходит – двадцать пять.

– Где именно он приготовил для вас лапшу?

– В гостинице в Осаке, где я остановилась. Я жила там довольно долго, поэтому мне сняли номер с небольшой кухней. Там он и готовил.

– Подходящая атмосфера для жареной лапши, – записала Коиси.

– Я родилась в Токио и еще ребенком уехала из Японии, поэтому не знала про связь Осаки с этим блюдом. Даже когда я оказалась там, не особо интересовалась местной кухней.

– Вы обедали где-то вне гостиницы?

– На завтрак мы жарили тосты и заваривали кофе. Кроме этого кухней почти не пользовались. Муниципалитет и спонсоры постоянно нас куда-то приглашали, так что и обеды, и ужины проходили в каких-то заведениях.

– Да, так и пресытиться недолго.

– Дело не только в еде. На этих встречах ведь приходилось и вести себя соответственно. Наверное, звучит эгоистично…

– Нет-нет, я понимаю, – поддержала ее Коиси.

– Тоору позаботился обо мне и освободил наш последний вечер в Японии.

– И в этот последний вечер вы ели жареную лапшу? Не самое подходящее блюдо для такого важного дня.

– Он во что бы то ни стало захотел меня угостить. Так он по крайней мере сказал. – Юмико отвела взгляд.

– Можно задать личный вопрос?

– Какой?

– У вас с ним были только рабочие отношения?

– Не вижу смысла врать. Мы встречались, хотя и совсем недолго. Он был моим первым мужчиной, – покраснела Юмико.

– Так я и думала. Пришел бы он к вам в комнату, если бы не… – начала Коиси.

– Все детство я провела в разъездах или за пианино, учась играть, поэтому времени на мальчиков не оставалось. Родители мои тоже были музыкантами, так что мы были вместе двадцать четыре часа в сутки.

– Любимая дочка родителей. Они, наверное, волновались, когда вы уезжали в Японию?

– Звонили по три раза в день.

– Да уж. Тут если и влюбишься, все равно не выйдет ничего.

– Хоть я и понятия не имела о том, как общаться с мужчинами, время, которое мы провели с ним, оказалось просто чудесным. Будто сон. Думаю, поэтому и на ежедневных концертах я так выкладывалась. – Юмико выпрямилась.

– Почему же все-таки господин Сугахара хотел угостить вас жареной лапшой?

– Он сказал, что это его любимое блюдо. Знаете, как сейчас говорят – «пища для души».

– То есть он вкладывал в нее что-то особенное? – Коиси сделала еще одну запись в блокноте.

– Не уверена. Он даже не ожидал, что мне так понравится. Все спрашивал: «Правда вкусно?» А я отвечала: «Ну да, зачем мне врать?»

– Как вы сказали? «Пища для души»? Это господин Сугахара так ее называл?

– Думаю, тогда этого понятия еще не существовало. Он рассказывал, что ел жареную лапшу и в самые счастливые моменты своей жизни, и когда совсем выбивался из сил и опускал руки.

– Тогда вероятно, что это какое-то местное блюдо родом из детства. Вы знаете, откуда он?

– Тоору точно упоминал, что родился где-то в Тохоку[75]. Подробностей не знаю.

– Он говорил на диалекте?

– Нет, он говорил на стандартном японском[76].

– Раз уж вы обратились к нам… Получается, связаться с самим господином Сугахара возможности нет?

– Верно, – упавшим голосом подтвердила Юмико.

Повисла тишина. Коиси постучала пальцами по ручке и вновь посмотрела на Юмико.

– Почему вы решили отыскать эту лапшу именно сейчас?

Юмико застыла с напряженным выражением лица.

– Если вам сложно об этом говорить, то…

Юмико, не шевелясь, отсутствующим взглядом уставилась на поверхность стола. Вновь воцарилось молчание.

– Я хочу еще раз вернуться в то время, – наконец с трудом произнесла она.

– В каком смысле? – Коиси придвинулась ближе.

– Хочу вернуться в тот день, когда моя жизнь круто изменилась. Еще раз пережить те чувства.

– То есть вашу жизнь перевернула жареная лапша?

– Я понимаю, что слишком легко поддалась эмоциям. Но в тот момент я как будто забыла о себе и полностью растворилась в нем. Мне захотелось остаться в Японии, быть рядом с ним.

– Да вы и вправду влюбились. Я вам даже немного завидую, – повела плечами Коиси.

– Уверена, он чувствовал то же самое. Но Тоору – человек сдержанный, поэтому тогда он сдал назад. «Не может же гениальная пианистка Юмико Маэдзаки принадлежать только мне?» — Он все время это повторял. А я, наоборот, не отступалась от своего.

– Хотелось бы и мне так