В больнице Дэниэля Фримана за меня принялись врачи скорой помощи. Они промыли мне желудок, но никак не могли вернуть к жизни. Я все еще была без сознания. Айк спросил: «Можно я поговорю с ней?» В такой ситуации врачи были готовы испробовать все, что угодно. Он подвинулся ко мне, изображая из себя обеспокоенного мужа, и начал говорить. Мое подсознание слышало его знакомый голос, с которым я просыпалась и засыпала, голос, с которым я жила, голос моего мучителя, этот чертов голос, тихо ругающий меня. Конечно же, он добрался до меня. Тут же мое сердце забилось.

Они сказали: «Продолжайте говорить. Появился пульс».

Следующее, что запомнилось мне, это то, как я проснулась, пытаясь сообразить, как я оказалась на больничной койке. Вошла медсестра и сказала: «Здравствуйте, вы можете назвать свое имя?»

– Меня зовут Тина Тернер, – произнесла я невнятно.

– О, можете что-нибудь спеть? – спросила она.

– Да, могу, – сказала я и пропела, – When I was a little girl… – Это была первая строчка из «River Deep – Mountain High». Интересно то, что, находясь даже наполовину в сознании, я приняла решение не петь песни Айка.

Я снова заснула. На следующий день, когда я проснулась и повернула голову, передо мной было лицо Айка.

– Ты должна была умереть, сука, – сказал он.

Первое, что пришло мне в голову: «Мне не удалось сбежать». Я посмотрела на него и сказала: «О нет». Затем отвела глаза. Он знал, что я приняла пилюли из-за него, и это было действительно так. Он приезжал навестить меня только один раз и больше не возвращался. Даже не интересовался, как я. Единственное, что его интересовало, это выступление. Как только меня выписали, он принудил меня вернуться к работе. В тот вечер я еще была слаба и у меня были ужасные спазмы в животе, и все же мне пришлось выйти на сцену, петь и танцевать. При этом во время выступления нужно было казаться энергичной и улыбаться.

Когда мы закончили, айкетки подхватили меня и помогли дойти до гримерной. Там был Айк, он курил.

– Ты должна была умереть, сука, – сказал он снова. – Но если ты умрешь, ты знаешь, как сильно подведешь меня.

Не имело смысла говорить мне, что я должна была умереть, но вот если бы я действительно умерла, хуже было бы только ему. Ничего не имело смысла в те дни. Айк опять упивался своим эго. «Я, мне, мое». Он всегда был таким. Всегда.

Как бы ни ужасно было все произошедшее (ведь я долгое время очень плохо себя чувствовала), я все-таки кое-что поняла. Моя попытка самоубийства не была классическим жестом, направленным на то, чтобы на меня обратили внимание, не была криком о помощи. Когда я приняла эти пилюли, я выбрала смерть и была честна с собой в этот момент. Когда я проснулась, я почувствовала себя такой несчастной. Но больше я никогда этого не делала, потому что поняла кое-что важное и это изменило ход моей жизни. Я вышла из тьмы, когда обрела веру в то, что я должна была выжить. Я здесь не просто так. У меня есть предназначение.

Теперь я знала, что есть только один выход из всего этого кошмара, и он уже за дверью.

[13]

Описывая мою жизнь, один журналист однажды высказался, что мои переживания от жизни с Айком напоминали дантовские. Возможно, тогда я не осознала, что он имел в виду, но теперь, прочитав Данте, я, наконец, поняла, о чем он говорил: я прошла через ад в прямом смысле слова. В «Божественной комедии» Данте проходит через Ад и Чистилище перед тем, как попасть в Рай. Весь этот путь воспет в стихах, но все же по своей сути он представляет собой путь от боли и страданий к покою, от тьмы к свету. Айк жил в мире тьмы и старался удержать меня там вместе с ним. Я долгое время работала, но после попытки самоубийства со мной что-то произошло. Я прожила первые семь лет в браке, пытаясь понять, в какой ситуации я оказалась, и последние семь лет, стараясь выбраться из этой ситуации.

Там было множество кругов Ада, и я проходила через них каждый день. Например, Айк испытывал нетерпимость к болезни. В 1969 году, после очередного турне с The Rolling Stones, я почувствовала себя так плохо, что едва могла подняться с постели. Мне пришлось самой доехать до доктора, и, к моему ужасу, я обнаружила, что единственной машиной, которой я могла воспользоваться, был лимузин Айка. Я не очень-то хорошо управляла обычной машиной. Как же я буду управлять лимузином? Кое-как я доехала до нужного места, и доктор, лишь взглянув на меня, сказал: «Вы должны немедленно отправиться в больницу». Так что мне пришлось вернуться за руль этой штуковины и поехать в отделение экстренной помощи. Оказалось, что у меня туберкулез. Айк был расстроен – конечно, не из-за того, что я заболела, а из-за того, что я больше не могла работать и ему пришлось отменить все запланированные встречи. The Rolling Stones отправили мне букет цветов, и это было очень мило с их стороны. Айк не сделал даже этого. Я провела на больничной койке несколько недель, медленно выздоравливая, а он даже не соизволил навестить меня.

Все обстояло гораздо хуже.

Пока я набиралась сил, у Айка появилась безумная идея сделать в доме ремонт, что привело к катастрофическим последствиям. Когда мы въехали в этот особняк на Олимпиад-драйв, он был обставлен прежними владельцами со вкусом. Ничего кричащего – обстановка была простой и уютной. Но позже, в мое отсутствие, Айк превратил этот дом в хипстерский бордель.

Каждый, кто знает меня, понимает, насколько важна для меня обстановка. Мои друзья и я шутим, что в прошлой жизни я, скорее всего, была дизайнером. Я предпочитаю жить в атмосфере красоты и гармонии, в окружении свечей, цветов и классической мебели. Я точно знаю, как должна выглядеть идеальная для меня комната, и я знаю, как воплотить это в жизнь. Помню, в детстве я жила в доме моего кузена в Теннесси в задней комнате, по размеру не превосходившей чулан. Это место было очень холодным зимой и жарким и душным в летнюю пору. Однако я все же нашла время украсить его при помощи покрывала и дорогих моему сердцу вещей, потому что я хотела, чтобы оно было красивым.

Айк никогда не позволял мне самовыражаться на протяжении всего времени, что мы жили вместе. После того как я ушла от него, я обустроила на свой лад дома в Англии, Германии, Франции и Швейцарии, и каждый из них приобрел свою собственную прелесть и очарование. Полагаю, чувство стиля является моей врожденной особенностью и продолжением моей личности. К сожалению, присущий Айку стиль – это отражение того, кто он есть – вульгарный человек без вкуса. А мне приходилось с этим жить.