Описанный принцип «избегать чрезмерной аккуратности» критически важен в мужской одежде. Излишняя тщательность означает принадлежность к низшим слоям – к среднему классу или пролетариям. «Мой дорогой мальчик, ты почти слишком хорошо одет, чтобы выглядеть джентльменом», – пишет Нил Маквуд, автор книги «Пэры и баронеты дома и на людях», обращаясь от лица воображаемого члена высшего класса к среднему классу и рисуя представителя последнего не джентльменом, а модной моделью, манекеном или актером»39. «А ныне знаменитый голливудский актер, – докладывает Вэнс Паккард, – садясь, все еще выказывает свое простецкое …происхождение, всякий раз поддергивая кверху брючины, дабы избежать морщин». Говорят, король Георг IV так отозвался о Роберте Пиле40: «Нет, он не джентльмен – он расправляет фалды, когда садится!».

Различие между высшими и низшими слоями отчасти является следствием привычки высших слоев носить костюмы или, как минимум, жакеты. Как отмечает Лури, «костюм не только льстив по отношению к праздным, но и искажает пропорции тружеников». (А также мускулистых атлетов: Арнольд Шварценеггер выглядит в костюме особенно комично.) По этой причине костюм, и особенно «темный костюм», в девятнадцатом веке выступал главнейшим оружием в войне буржуазии против пролетариата. «Триумф… костюма, – пишет Лури, – означает, что “синие воротнички” в своей лучшей одежде в любой формальной ситуации конфронтации выглядят самым глупым образом на фоне тех, кто социально выше их». Вспоминается кузнец Джо Гарджери в диккенсовских «Больших надеждах»: для торжественного выхода в город он облачился в воскресный костюм, но выглядит жалко, тогда как сопровождающий его Пип ощущает себя в своей одежде комфортно и уверенно.

«Это странно невыгодное соотношение, – продолжает Лури, – можно увидеть и сегодня в случаях конфронтации профсоюза и администрации, в офисах банков и кредитных бюро и вообще в любых случаях, когда представителю рабочего класса приходится посетить государственное учреждение». Это иллюстрация к общему принципу об использовании одежды как инструмента передачи классовых сигналов, сформулированному Джоном Моллоем: при встрече двух мужчин, пишет он, «одежда одного сообщает другому: я важнее тебя, будь любезен выказать мне уважение» ; или же «мы с тобой равны, и я рассчитываю на подобающее отношение» ; или «ты мне не ровня, не рассчитывай, что я буду обращаться с тобой как с равным». Поэтому, отмечает Моллой, пролетарии, желающие подняться по социальной лестнице, должны быть чрезвычайно внимательны к «северо-восточному дресс-коду», и буклеты Brooks Brothers и J. Press41 им в помощь: «Деловой костюм должен быть прост; никаких необычных или лишних пуговиц; никаких строчек необычных расцветок; никаких отворотов на нагрудном кармане; никаких декоративных заплаток на рукавах; никаких кулисок и хлястиков сзади на пиджаках; никаких кожаных декоративных вставок; никаких ковбойских кокеток. Никогда».

Главным образом это вопрос привычки и практики, утверждает Миллс во «Властвующей элите» (1956): не важно, где ты живешь, настаивает он, «любой человек, если у него есть деньги и желание, способен приучиться чувствовать себя неуютно во всем, кроме костюмов от Brooks Brothers». И я бы добавил, способен научиться воздерживаться от одежды с блестящими (характерными для среднего класса) элементами – в отличие от матовых (признак высше-среднего класса). Средний класс допускает ошибку, выбирая одежду слишком гладкую, чуть поблескивающую даже до начала носки. Высше-средний класс, напротив, тяготеет к тканям мягким, шерстяным, с выраженной текстурой, с узелками букле. В конце концов это различие подразумевает завуалированное различие между городом и деревней, между трудом и праздностью, и в этом противопоставлении деревня означает вовсе не молочные фермы и плохие школы, а поместья и верховую езду. Отсюда – популярность в высше-среднем классе (реальном и потенциальном – например, среди профессуры университетов Лиги Плюща) твидовых пиджаков. Они отсылают к досугу на лоне природы – а вовсе не к рабству наемного труда в городе.

Твидовый пиджак – непременный атрибут в любимой высше-средним классом игре слоями. Мужчина сигнализирует о своей принадлежности к высшим слоям, если на улицу он выходит в твидовом пиджаке, жилетке или свитере (а то и двух), рубашке, галстуке, длинном шерстяном шарфе и пальто или плаще. Можно провести аналогию с домом высшего класса, в котором много комнат для разных целей. Надевать одну рубашку поверх другой – скажем, рубашку «оксфорд» на пуговицах поверх водолазки – привычка высше-среднего класса, причем рубашка снизу тоже может быть классической (лучше однотонной) с собственным полноценным воротником (мне встречались такие наряды в теплую погоду на Мэдисон-авеню в районе восьмидесятых улиц). Поскольку свитер практически незаменим при игре слоями, важно знать, что самый-самый классический вариант – это шетландский пуловер с круглым вырезом под горлышко, в классических «шотландских» цветах – вереска и т.п., особенно когда поверх чуть выглядывает «оксфордская» сорочка (разумеется, без добавления искусственных волокон), – без галстука. Добавьте к этому дорогой твидовый пиджак без подкладных плечиков – и никто не подумает, что вы можете быть ниже высше-среднего класса. Значит, нетрудно предположить, что свитер с V-образной горловиной, придуманной специально, чтобы вы наверняка могли продемонстрировать свой галстук, – атрибут среднего класса или даже высших слоев пролетариата. Ну и наконец: трудно поверить, что порой люди заправляют пуловеры в брюки, но, говорят, такое бывает. Если вы и впрямь наблюдаете такую привычку, это признак очень низкого социального происхождения.

Ну а если знаток в области мужской одежды хочет на самом деле научиться учитывать классовые тонкости, то лучший способ – приглядеться к костюмам сменяющих друг друга президентов. Общий принцип таков: пиджак с двумя пуговицами более «пролетарист», нежели модель на трех пуговицах, какую носит элита восточного побережья. Большинство президентов до вступления в должность носили вариант с двумя пуговицами, а после того как они взяли на себя ответственность за «страны свободного мира», они чувствуют, что должны измениться и сами – и переодеваются в костюмы на трех пуговицах, стараясь походить на председателя правления Чейз Манхэттен банка. Именно по этой причине Ричард Никсон почти всегда казался таким нескладным. Он ощущал настоящую уверенность в пиджаке на двух пуговицах бренда вроде Klassy Kut, уместного, если вы, скажем, руководите Ассоциацией сбережений и кредитования города Уиттиер, штат Калифорния. Его преемник, Джеральд Форд, хотя и вырос также в провинциальной модели с двумя пуговицами, сумел вжиться в роль владельца пиджака о трех пуговицах вполне убедительно, оказавшись более податливым и, пожалуй, более спорым учеником, нежели Никсон. Впрочем, и ему не удалось вполне убедить критиков, и обликом своим он напоминал скорее Джо Палуку42, чем какой-либо известный тип американского аристократа. Джеймс Картер знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать: лучше отказаться от пиджаков что с двумя пуговицами, что с тремя, и вместо них держаться синих джинсов, – что и спасло его от критических нападок в духе «мечтает породниться с истеблишментом, но силенок не хватает».