голос Галя, но вела себя не так, как со мной, понимала, что ей в будущем надо отношения с матерью своего мужа налаживать. — Мы не хотели Риту обижать, я ничего такого не планировала, просто так случилось.

— Ой, Галя, не начинай! — встрял Олег, морщась, будто съел кислое. — Я же сказал, что с Ритой останусь.

— Конечно с Ритой, — подошла ко мне свекровь и обняла за плечи. — Я ее сама для сына выбрала. Познакомила. Всё сделала, чтобы они поженились. Без меня бы их семьи не было, — пафосно рассказывала она свою привычную байку, что набила оскомину за эти года.

Но что поделать? Именно так она и считала, и не переспоришь же.

— Семьи уже нет, Римма Марковна, — произнесла я с мнимым спокойствием, — связь между ними была, они не отрицают, говорят, что есть тест ДНК. Я на развод подаю.

— Я тебе таких тестов сто сделаю, хочешь? Ой, ладно, — притянула она меня к себе ближе, заглядывая в лицо, — гульнул Олежек, бывает, у мужиков как одно место зачешется, так им неймется. Что сразу бросаться громкими словами? Развод! Удумала тоже мне!

Олег закатил глаза к потолку, прижал ладонь ко лбу и заходил с насупленным видом, весь на нервах, Галя сидела как мышь, ожидая развязки, я же стояла рядом со свекровью и ощущала, как еще немного — и не выдержу. Мне и в голову не могло прийти, что свекровь сына оправдывать начнет…

— Как это гульнул? У нас же ребенок, — всё пыталась гнуть свою линию Галя, но уже с гораздо меньшим гонором, чем она демонстрировала мне.

Но без результата. Римма Марковна провела по ней отсутствующим взглядом, как по пустому месту, и посмотрела на меня.

— Ритуль, мне бы хоть горло промочить, заваришь чаю? Олежек, — повернулась она к сыну, — пойди проводи Галину, пусть вещи соберет. Нечего ей в этом доме жить. Прав у нее никаких здесь нет.

Она говорила спокойно, но твердо и монументально, выдавая только факты, а не эмоции. Мне бы ее выдержку.

— Кроме теста, который нужно перепроверить, у нее ничего нет. А пока она чужая женщина с непонятно чьим ребенком в животе, которая проживает на чужой территории. Тебя наняли совсем не для того, чтобы ты лезла в постель к чужому мужу! — припечатала она к месту Галю, силившуюся протестовать.

Свекровь приподняла брови, осмотрев всех нас, будто спрашивая: «У кого-то есть возражения?»

— Римма Марковна, я бы поехала, — тяжело вздохнула я, не желая распивать тут чаи и затягивать агонию, глазами молила ее понять, что мне невозможно здесь находиться.

— Мам, тебе лучше сейчас уехать, мы сами разберемся, — передернул плечами Олег, будто сбрасывая напряжение, — да, Рит? — и глянул на меня, приводя этим в негодование.

Как он посмел объединить нас в «мы»? Когда он уже поймет, что нас не существует?!

Галя тоже заметила наши переглядывания и, видимо, хотела по которому уже кругу завести унылую песню о своем драгоценном ребенке, но Римма Марковна и тут сыграла в предводителя.

— В этом доме хоть кто-то может, наконец, предложить мне чашку чая?! Ей-богу, с утра встала, во рту ни маковой росинки, понеслась сюда сломя голову, Тусси тоже ничего не поела! Рита, я тебя по-человечески прошу, сделай чаю, — наседала она, подгоняя меня и вместе со мной свою любимую питомицу на кухню. — Но только не давай ей колбасы. Впрочем, ты всё и так знаешь, сколько лет друг друга знаем… — намекнула она на мой статус и зыркнула на Галю с намеком.

— Рит, пойдем, я помогу тебе, — подошел ко мне Олег с явным намерением сопроводить на кухню, даже руку протянул, чтобы взять под локоть.

Но я дернулась, хорошо хоть не отпрыгнула, как от заразного, вот смеху бы было. Только развернулась на месте. И пошла на кухню. Не для того, чтобы беспрекословно выполнить просьбу свекрови, а чтобы прийти в себя и самой выпить воды хотя бы.

Острые коготки Тусси процокали по паркету, а потом по плитке кухни.

Возня с собакой и кружками действительно помогла отвлечься. Правда, убивало понимание, что на этой кухне я в последний раз. В самый последний раз беру в руки посуду, которую сама выбирала. Последний раз чувствую себя хозяйкой этого дома. Каждый кусочек этой кухни был выбран мной, одобрен и наполнен жизнью.

Я думала, что это навсегда, что мы с Олегом — навсегда. А он отобрал у меня всё. За что? Почему он так жестоко со мной поступил? Сквозь накатившие на глаза слезы едва видела заварочный чайник, и тут мужская рука легла поверх моей и надавила на крышку.

На этот раз я не выдержала и резко скинула руку мужа, хотела повернуться и устроить ему разнос за то, что посмел меня коснуться, но Олег неожиданно сильно навалился на мою спину сзади, спеленал руками, кладя их на талию и вжимая меня в себя. От ужаса и неожиданности ни одного вдоха сделать не могла.

Просто застыла статуей, зацементировавшись в этом положении.

— Рит, ну прости меня, — заговорил он глухо в район шеи, — я дурак, совсем запутался, но я тебя люблю…

— Любишь?! — зашипела я дикой кошкой, задергавшись в его руках и сбросив их с себя, повернулась и отпихнула его толчком в грудь. — Видела я твою любовь, сидит с пузом до носа в нашей гостиной! Меня от тебя тошнит, слышишь? Только попробуй меня еще тронуть! — затряслась я от омерзения и шока, слезы уже вовсю лились по щекам, изливаясь потоками.

— Я буду тебя трогать! Ты моя жена! — гаркнул он, непримиримо сверкая глазами. — Когда успокоишься, сама поймешь, что Галя ничего не меняет.

— Как ты можешь? — только и проговорила я. Его логика не укладывалась в голове. Мой муж считал незначительной измену и наличие ребенка от другой женщины. — Вы же обманывали меня! — вскрикнула, чувствуя себя при этом глупой и беспомощной.

Как объяснить кому-то его вину, если он не считает себя виноватым?

— Это ради твоего блага было, ничего бы не узнала, и воспитывали бы ребенка вместе.

Я воззрилась на Олега. На того, кого считала достаточно умным мужчиной. Может, он сошел с ума? Или это я безумна и просто не понимаю этого? Заново бороться за свою правду у меня уже не было сил, и, о чудо, Олег почувствовал, что спор нужно прекратить. Деловым тоном продолжил:

— Маму проводим, и пойди отдохни, ты вымоталась, тебе надо поспать.

— То есть, по-твоему, если я посплю, наутро всё покажется иным?

— Покажется, — удивил он меня, не обратив внимания на сарказм, — ведь мне