Я махнул рукой на все и пошел перетягивать канат вместе с остальными и ещё поднимать гири. Вроде как за победу наливали. Удивительное дело: стоило мне появиться на берегу, как всем вдруг захотелось померяться силой с Воином Света.

Бедные мои бойцы крутили головами, выискивая потенциальную угрозу для меня и, как сказал Егор: «Плевать, Константиныч, что у тебя в спину там что-то колет. Мы будем глядеть в оба».

Было весело. Я попробовал себя во всем: бросал камни через Июс, перетягивал канаты, тягал гири (выяснилось, что мой предел — сто двадцать пять килограммов правой и сто десять левой рукой). Еще бы: я ведь хронум с тринадцатью узлами на груди.

Все было замечательно. После каждой победы мне наливали местный самогон, я веселился. Пока не пришла Марьяна…

Вначале она уложила меня на лопатки на татами. Я не поверил. Затем последовали ее победы в армрестлинге (с обеих рук). Она сделала это так же легко, как мне далась моя победа над местным гравером десятого ранга.

— А ты чего хотел, чужак? Марьяну еще никто не смог побороть, — бросил мне кто-то из толпы.

Мое самолюбие было сильно ущемлено. Потом я проиграл в скачках и стрельбе из лука. Сильно налакавшись, взял гитару и исполнил пару любимых песен. Овации и аплодисменты были мне утешением.

Вскоре на поляне появились лица женского пола. От мелких сикилявок, которые едва начали ходить, до сгорбленных столетних старух (Марьяна, по-видимому, была на особом счету, раз явилась раньше и не в праздничном наряде). Только представьте, больше двух тысяч представительниц прекрасной части человечества в красочных одеждах исполнили традиционный танец.

Не было в нем грации, пластики и даже не все попадали в лад, но от масштабности дух захватывало. Когда он закончился, запустили фейерверк местного производства. То что «местного», я понял по схожести взрыва с моей самодельной бомбой, некогда разворотившей морду Асмодею. Чувствовалась рука моего кузнеца.

Если до этого мне казалось, что праздник идет на убыль, то сейчас я был убежден в обратном. Выпивка полилась с новой силой, а от еды ломились бесконечные столы. Все жители поселка собрались здесь.

Ближе к полуночи, когда малышню увели по-домам, старейшины взяли слово. Говорили по очереди, вкрадчиво и очень медленно. Казалось, они вот-вот готовы были помереть на празднике. Астай среди прочих казался пацаном.

Если убрать воду из их слов, говорилось о следующем: раз в год Матерь Богов, даровавшая силу их предкам, сходит с небес, дабы осчастливить своих «детей» своим присутствием. Она хочет, чтобы ее «дети» берегли память о ней и защищали мир от Темных сущностей. В этот день следует зачинать ребенка, резать скот на зиму и становиться сильней.

Выгнав из себя весь хмель, я в надежде посмотрел на гору, где когда-то Сана пожертвовала собой, чтобы защитить нас от адских выродков Асмодея. Но чуда не произошло, Матерь Богов сходила с небес лишь где-то в фантазиях хакасов.

Старейшины дали команду выстроиться в очередь за напитком. Я хотел было развернуться домой, но Астай, увидев меня, рукой указал встать в очередь. За мной встали мои бойцы.

Испив зелья, одаренные быстро покидали берег реки, шли домой. Даже не шли, а бежали. Спросить было не у кого, в чем причина столь странного поведения.

Наконец очередь дошла и до нас. Я принюхался, не решаясь глотать мерзкую на вид жижу зеленоватого цвета. Пахло пряностями. Недовольный моим промедлением уже знакомый старец поторапливал. Залпом опустошив рюмочку с зельем, скривился от поганого вкуса. Буркнул напоследок, что можно было соли добавить или сахара.

— Лев, Маринку сегодня не трожь! И своим скажи, чтобы на девок местных не смотрели! — были напутственные слова старого пейрама.

Я хмыкнул, дождался своих ребят и мы пошли спать. Кто же мог знать, что эта ночь будет для нас бессонной? Астай знал. Маринка знала. Решили промолчать. Сволочи!

Никогда еще в своей жизни я не испытывал столь сильное желание совокупиться. Парни ворочались, уходили в туалет и снова приходили в шатер, и так бесконечно. Я тоже вышел наружу, якобы «подышать свежим воздухом», на самом деле ждал Карелину.

И дождался. Дверь скрипнула, показалась знакомая улыбающаяся мордашка, но ее окликнули родители, велели ложиться спать.

Чтобы не было кривотолков среди моих бойцов, самоудовлетворяться я не пошел, как они. Ближе к пяти сильно захотелось спать. Бойцы сквада уже мирно посапывали, стерев ладошки до мозолей. Я с превеликим удовольствием впал в забытье, перед этим выругавшись в пустоту: «Гребаные хакасы со своей отравой!»

Проснулся от возбужденных возгласов моих бойцов. Каждый из них добавил по два ранга к своему дару. Егор стал гравером седьмого ранга, двое моих бойцов с четвертого перешли на шестой. В надежде осмотрел и свою грудь, но четырнадцатого узла не добавилось.

Впрочем, на что я жалуюсь? Можно сказать, еще «вчера» я обзавелся хвостом хронума, взяв седьмой узел, а уже сегодня я Воин Света тринадцатого ранга с белоснежными крыльями и венценосным нимбом на голове (сам удивился, узнав об этом от наблюдателей со стороны). Записал в список неотложных дел осмотреть себя в зеркале.

Нас уже дожидались автобусы, что должны были отвезти в аэропорт и добровольцы с сумками. Встретил недовольную Марину.

— Что случилось?

— Родители, — зло бросила Карелина в сторону своих родных. — Мне запретили, а сами!..

Астай держал жену за руку, они мило переглядывались и та поглаживала животик.

— Да ну?

— Угу. Маму чуйка не подводила еще. А знаешь, что самое смешное, Лев? Все мои братья и сестры родились в мае. Да здесь полдеревни майских.

Мы загрузились в транспорт. Астай сказал что-то напутственное соседу. Тот спрашивал насчет суки, Астай пожимал плечами. Мать Карелиной пустила еще слезу на дорогу и мы простились с чертовой Хакасией.

Вернусь ли я когда-нибудь сюда? Вряд ли. Слишком много воспоминаний, бередящих душу.

Хлопнув дверью автомобиля, напоследок сказал, глядя на гору:

— Прости, что не сберег тебя.

На этом завершилось мое «замечательное» путешествие в эти дикие края.

Только мы доехали до Ефремкино, как мой телефон буквально сошел с ума. Звонки, сообщения. Всем от меня что-то было нужно.

Но