— Что это значит?

— А то, что лошадку здесь разорвали, а потом сожрали снег, заляпанный кровью.

— И здесь же съели всадника.

— Если он был.

Малика принялась крутить пуговицу на рукаве:

— Я тоже надеюсь, что Тася жива.

— Даже не знаю, что лучше: умереть или попасть к Асону.

— А вдруг это не Хлыст?

Крикс немного посидел, взирая в одну точку, и вынырнув из раздумий, промолвил:

— Это он. Нутром чую.

— Зря мы его в «Провале» не грохнули, — подал голос Драго. — На кой я вытащил его из пещеры?

— Седло есть, а где одежда, сапоги? — спросила Малика.

— Не знаю, — отозвался Крикс. — Может, съели? Или в норы утащили, кровь обсасывать.

Обхватив себя за плечи, Малика поёжилась:

— Ну и чего мы ждём?

— Хочу показать тебе, чтобы сомнений не было, — проговорил Крикс и затряс кулаком перед лобовым стеклом. — А ты куда? Давай, дед, обратно! И так всю живность распугали, теперь ещё ты.

Малика устремила взгляд в окно. По тропинке, петляющей между норами, топал старик, раскручивая трещотку. В стёкла автомобиля легонько бился сухой треск.

— Кто это? — прозвучал голос Луги.

— Сторож с прииска, — ответила Малика.

— Прииск охраняют настоящие охранники, — возразил Крикс. — Я сам их натаскивал. А этот только под ногами путается да начальника из себя корчит.

— Послать куда подальше? — произнёс Драго и, навалившись на Лугу, принялся шарить ладонью по дверце в поисках ручки.

— Сиди! — крикнули Крикс и Малика в один голос.

— Кто такие ады? — поинтересовался Луга.

— Собаки. Или звери. Чёрт их поймёшь, — ответил Крикс и вздохнул. — Ладно. Показать не получится. Короче, в крайних норах сидят самцы. В серёдке лежбища — самки. Бежит, например, шакал справа. Самцы его пропускают, к самкам на растерзание. Если самки не сильно голодные, то пропускают шакала дальше, к самцам, что слева сидят. А те уже его хватают. Точно так же, если шакал слева бежит.

— Разумные, — произнёс Драго. — О самках заботятся.

Крикс кивком указал на топающего старика:

— Это он рассказал, а я проверил. Сначала просто наблюдал, потом телёнка привёз. Подъехал к лежбищу с другой стороны, стянул его с прицепа, хворостиной прошёлся, он и побежал. А в центре его оприходовали.

— Теперь понятно, почему седло далеко от края, — промолвила Малика.

— Меня больше интересовало, почему криков никто не слышал: ни старик, ни охранники на вышках. Ночью в пустоши любой звук, как гром.

— Разобрался?

— Разобрался. Ады облепили телёнка как пиявки, он даже пискнуть не успел. Пять минут, и голые кости. Те, кому ничего не досталось, глину вылизали. — Поджав губы, Крикс покачал головой. — Видела б ты, как они птиц ловят. Вспышка, и птицы нет.

— Это ж сколько им зверушек надо? Пустошь — не лес, много не поймаешь.

— Может, долго переваривают? И лежат всё время.

— Под землёй есть ходы из норы в нору?

— Нет. За прииском ещё одно лежбище, чуток меньше. Когда прииск расширялся, там много нор разрушили. Это просто ямы. Где-то по колено, где-то в ростчеловека. Чем шире яма, тем больше в ней адов. — Крикс вытащил из-под сиденья трещотку. — Спроважу деда, а то от его болтовни голова распухнет.

Выйдя из автомобиля, пошагал старику навстречу, дёргая шнур с деревяннымипластинками.

Луга втиснулся боком между передними креслами:

— Я думал, дед того. А твой приятель, оказывается, тоже того… Ты хорошо егознаешь?

Луга появился в замке после отставки Крикса и до поездки в Рисковый ни разу с ним не сталкивался. Непонятные речи вполне могли показаться ему бредомсумасшедшего, а странные действия озадачили даже Драго. В противном случае онбы заступился за своего бывшего командира. Один Талаш ничем не интересовался.

Малика поёрзала и, заложив руку за спину, оттянула от поясницы платье. Письменагорели огнём и, казалось, что жар выжигает её изнутри. Ей, как и Луге, хотелось сделать глоток воздуха. Не такого воздуха, какой был за окнами автомобиля, аморозного, чтобы мысли застыли.

В десяти шагах от машины Крикс и старик раскручивали трещотки и пытались перекричать их треск. Крикс указывал на дом, старик упирался. Малика смотрелана них и понимала: пока она здесь, ады никого не тронут. И не в заклинании дело— Малика его не произносила. И это вовсе не заклинание, а погребальная песня. Её пели над могилами морун, которые приняли мученическую смерть.

Силясь унять сердцебиение, Малика прижала вторую руку к груди. Она ошибочнорешила, что в ней поселилась моранда. Внутри прячется что-то другое: чёрное, как горе, с покрасневшими от слёз глазами.

— Погода портится, — промолвил Драго.

Пригнув голову, Малика посмотрела на темнеющее небо. Вонзила взгляд Криксу в затылок, приоткрыла дверцу и поставила ногу на землю.

— Малика… — начал Луга.

Она вышла из салона и, осторожно ступая, направилась к ближней норе.

Талаш опередил Малику и, повернувшись к ней лицом, попятился:

— Меня съедят первым.

Она вяло улыбнулась:

— Сейчас свалишься в яму.

— Малика, давай назад, — прозвучал сбоку голос Драго.

— Лопаты брать? — пробился сквозь треск голос Луги.

— Малика! — вскричал Крикс, посмотрев через плечо, и даже перестал раскручивать трещотку. — Быстро в машину!

— Тише. Они и так напуганы.

Крикс накинул шнур с дощечками на шею, забрал у Луги лопату и, приблизившись к Малике, процедил сквозь зубы:

— Не понятен приказ?

— Нам надо знать, Крикс: здесь она или у Хлыста.

— Я сейчас тебя ударю. Лопатой.

— Тебе придётся отравить всех адов, чтобы залезть к ним в норы.

— Надо будет, отравлю, — произнёс Крикс, сверкая глазами.

— Глупо срывать злость на топоре палача.

— А ты на словах меня не лови. Живо в машину!

— Ады меня не тронут.

Крикс поднял лопату заострённым лотком кверху:

— Один раз я уже поверил тебе. Получил от Адэра сполна. Больше не хочу.

— Что надо сделать, Эльямин?

Малика перевела взгляд на Талаша:

— Вытащить из норы собаку.

— Я вытащу. А ты сядь в машину. — Талаш по очереди посмотрел на Крикса, старика и стражей. — Вы тоже.

Малика забралась в салон и приоткрыла окно. Остальные не двинулись с места. Старик продолжал раскручивать трещотку.