удар кулаком в правый бицепс Котты, а затем выпрямился, используя инерцию, и нанес еще один сильный удар тыльной стороной кулака в гримасничавшееся лицо центуриона. Котта едва успел увернуться от удара, дав молодому бойцу столько времени, сколько ему было нужно, чтобы развернуться вправо и зацепить ногу ветерана своим вытянутым левым ботинком. Пожилой солдат упал спиной на булыжники с хриплым выдохом, меч выпал из его онемевших пальцев.

- Добей него! Добей, пока он лежит!!

Не обращая внимания на ободряющий рев Дубна, Марк наклонился, чтобы поднять упавшее оружие, наблюдая, как Котта встал на ноги и взял по мечу у каждого из двух ближайших мужчин. Ветеран на мгновение стоял вне досягаемости меча, тяжело дыша и оценивая своего противника с большим уважением.

- Я слышал, тебя учили сражаться  и солдат, и гладиатор. Кто из них научил тебя этому маленькому трюку?

Марк сократил расстояние между ними, шаркая подошвами ботинок по булыжной мостовой.

- Насколько я помню, солдат. Он не особо разбирался в схватках мечами, но знал  предостаточно грязных трюков .

Котта поднял свои клинки.

-- Тот солдат был, по-видимому,  чем-то похож на меня.  А, гладиатор, должно быть, был мастером своего дела если научил тебя сражаться двумя мечами.

Марк снова пожал плечами, его глаза остановились на остриях  обеих клинков Котты, и он подошел еще ближе, пока кончики их мечей не соприкоснулись.

- Ну, что ж, начнем!. Я отточил этот стиль в нескольких битвах, о которых ты, возможно, слышал, пока бездельничал в Риме, защищая толстых политиков от их собственной глупости.

Оба мужчины одновременно бросились вперед, их мечи встретились друг с другом и широко развернулись, когда солдат резко дернул головой вперед, чтобы ударить Марка в лицо, но молодой человек был готов к атаке, пригнув голову, а затем вывернул ее обратно, чтобы нанести сильный удар в подбородок Котты.  Бывший солдат отшатнулся назад, сплевывая кровь с кровоточащего языка и захлебываясь от смеха.

- А, ты нахальным стал молодой ублюдок!

Марк демонстративно опустил свои мечи,  затем бросил их на землю, со стуком железа о камень.

- Тогда давай сойдемся на кулаках, Котта, если тебе надоели мечи ?

Ветеран покачал головой, отбросив собственное оружие и ощупывая свою челюсть.

- Вот, блядство, мне кажется, ты сломал мне зуб.

Альбинус  встрепенулся, указывая на Марка с искаженным от ярости лицом.

- Химера тебя забери, что ты творишь, Котта?!  Убей его!  Я приказываю!

Бывший центурион вытер кровь со рта и покачал головой с ироничной улыбкой.

- Если вы так сильно хотите его смерти, сенатор, то можете попробовать убить его сами.

Сенатор подошел и встал в нескольких дюймах от лица ветерана, его лицо исказила ярость.

- Я щедро заплатил за то, чтобы ты основал свое уютное маленькое  охранное дельце,  центурион, а это значит, что ты принадлежишь мне. Либо ты сделаешь то, что я тебе говорю, и оставишь истекать кровью это предательское отродье здесь, на улице, либо я тебя ...

Что-то внутри Котты щелкнуло внезапно и без предупреждения ветеран взял в пригоршню тогу своего покровителя.

- Хорошо заплатили мне, а? -  Он полез в сумочку на поясе и бросил на булыжник пригоршню золотых монет. - Вот ваши деньги, сенатор! -  Он потянул тогу вниз, пока голова Альбинуса не оказалась на уровне его груди, наклонился, чтобы зарычать в ухо перепуганному вельможе, выдавливая слова сквозь стиснутые зубы.  -  И что вы сделаете со мной? Пришлете убийц?  -  Он рассмеялся сенатору в лицо. -  Ха! Я выпотрошу любого, кого вы пошлете за мной, а потом задушу вас кишками того самого ублюдка!

Скавр подошел к нему и похлопал Котту по руке.

- Я думаю, что ты прав, центурион.

Альбинус отшатнулся,  подтолкнутый  мускулистой рукой Котты  и указал дрожащим пальцем на ветерана.

- Если я не могу купить тебя, я куплю твоих людей! Десять золотых ауреусрв  любому, кто воткнет свой меч в кишки этому коварному ублюдку!

Наступила минутная тишина, когда бывший солдат смотрел на него с неприкрытым отвращением, пока, наконец, он не плюнул кровавой мокротой на монеты, разбросанные у его ног. Когда он заговорил, его голос был предельно холодным, как будто его гнев выгорел и сменился чем-то более твердым и неумолимым.

- Вы могли бы предложить им по пятьдесят  ауреусов за меня, и я сомневаюсь, что среди них найдутся желающие. Нас с этими людьми  связывает много общего, а именно то, что мы все вместе сражались с врагами Империи, истекли кровью и теряли своих товарищей, в то время как все, что вы когда-либо делали, это сидели на спине лошади и придумывали для нас череду различных способов рискнуть нашими жизнями, чтобы забрать себе славу. Поэтому я предлагаю  вам два варианта, сенатор. Вы можете уйти прямо сейчас в сопровождении моих людей, которые защитят вас от подонков, которые заберут вашу сумочку и поломают ребра, если вам повезет, или утащат прочь, чтобы вас больше никто никогда не видел. Согласны? … . Или вы можете открыть рот, чтобы произнести любые слова, кроме  “спасибо, Котта”, и тогда вы узнаете, каково это  - ползти домой  одному, зная, что я иду   в десяти шагах позади вас, убеждаясь в том, что каждый сутенер, головорез или убийца на улицах знает, сколько у тебя с собой денег..

Он встал и уставился на бледного Альбинуса, выражение его лица все еще оставалось напряженным от гнева.

- Всего