институт. Считай муж ежемесячно ей так высылает пособие на детей. А их у Степаниды двое. Кроме того, сам Захар ежегодно приезжает в отпуск. И уж тогда привозит с собой металла немало.

— Сколько?

— Шлих довольно тяжел. В стандартную поллитровую бутылку водки его входит восемь килограммов. Вот примерно столько в нательном поясе Захар Сомов ежегодно с прииска и привозит. Такой поясок фигуры не портит. Золотой песок тяжел и для перевозки гораздо удобнее пухлых пачек сторублевых билетов.

— А на прииске разве не обыскивают? Сразу же обнаружат.

— Так прииск же находится в глухой тайге. Смысл там обыскивать? От него немало надо до обитаемых мест на лодке и пешком топать. И золото можно заранее спрятать и в пути взять. Кроме того, золото он привозит не свое личное, а артельное, общественное. Так что ему его человек может и в пути передать. А уже на железной дороге или на пароходной пристани людей толпится разных без счета. Там уже всех обыскивать не будешь. Да и зачем? Прииск же далеко. А деньги не пахнут и лучшая гончая собьется с извилистого следа.

Я, привыкший в будущем к рамкам с металлодетекторами на каждом шагу, лишь промолчал.

А дядя продолжал:

— Вот тогда и начинается основная страда. И Степанида и брат Захара, Савелий, что в доме в Киеве проживает, трудятся без отдыха. Такое количество золота раскидай. Отсюда оно даже на Кавказ уходит. Тебе бы племянник к этой Степаниде втереться. Скажешь, что Гольдман тебя прислал как родственника, наверное прокатит. Впрочем, начинать тебе надо с малого. А уж потом если пойдет можно и туда соваться.

Кухарук подумал и махнул рукой:

— Была, не была. Есть у меня заначка. Для себя берег, но раз такое дело, тебя как раз хватит обучиться. Я смотрю на золото с кулацкой простотой — штанов из него не сошьешь, черту оно нужно! Так что начнем.

И началась учеба. И пожестче, чем старый, стреляный, травленый волк учит поспешно-смелого от неразумия волчонка. Вот так иногда фортуна любит помогать тем, кто сам много для этого старается, причем необычными ходами.

Дядя покопался в своем хламе и достал достал плоскую аптечную склянку.

— Учись студент. Пока дядя добрый. Смотри! Тут тридцать шесть чешуек и крупинок. Крупинка в среднем тянет на один грамм, чешуйка — на половину. Итого ровно двадцать грамм — как в аптеке. На коронку для зуба идет от одного до полутора граммов, литые золотые зубы делают редко с тех пор, как появилась нержавеющая сталь. Корпус часов на руку требует пятнадцати-двадцати граммов. Обручальное кольцо — еще меньше, женское кольцо с камнем — совсем немного.

И тут же были откуда-то вытащены аптечные весы и тяжелые крупинки, ссыпанные в чашку, вытянули как раз двадцать грамм.

Затем, достав с полки глубокое фаянсовое блюдце, Кухарук выпустил на него тяжелую струйку песка. На полках, среди красок, нашелся пузырек с кислотой, а среди разных инструментов — сильная лупа. Испытав драгоценный металл по всем правилам, добровольный учитель, проинструктировал меня и заключил:

— Смотри, студент. Сибирское, грязноватое. Зимней добычи.

— Грязноватое?

— Это только так считается. На самом деле в этом высокопробном шлихе девяносто частей чистого золота, семь частей серебра и три части примесей других металлов. А сколько чистого золота в государственных изделиях?

Я, вспомнив самую ходовую 585 пробу, сразу отрапортовал:

— Менее 60 процентов?

— Верно, студент. Верь дядюшке Иосифу, можешь далеко пойти, если по правильной дороге станешь шагать. То есть из этих двадцати грамм можно почти сорок сделать. Добавляя лигатуру. То есть медь или серебро.

Кухарук еще немного меня поучил распознавать высокопробное золото, рассказал, что каждый прииск дает определенный тип метала, который могут определить эксперты прямо как почтовый адрес. Дядя увлекся, вспоминая былое, по ходу дела на сцене появился графинчик с водочкой. К графину как из под земли явилась глубокая хрустальная рюмка. Натюрморт органично дополнила фаянсовая миска с чищенным на дольки чесноком, черный хлеб и солонка

Но у меня уже от информации пухла голова. Заметив это, Кухарук стал заканчивать лекцию.

— Вот этого металла тебе для затравки вполне хватит. Отдаю, но не в долг. Деньги мне в течении двух дней привезешь.

— Сколько?

— Считай сам. Менее чем за 24 рубля грамм у нас цены нет. С тебя я возьму по-родственному по 25. Если мне золото понадобится, то я смогу за эту цену себе еще достать. Так что тащи, племяш, пятьсот рублей и мы с тобой в расчете.

Однако. Это моя студенческая стипендия за десять месяцев. Придется у родителей занимать. Но я согласился и сделка была совершена.

Дело идет на лад.

Этим же вечером я с ходу отправился на вокзал. И поехал в Белую Церковь. Там я быстро оббегал всех родственников и везде занимал деньги. Бабушки дали мне общим счетом 160 рублей. Сестра — 60. Брат расщедрился на сотню. Родители мне выделили 250. Итого хватило и дяде и мне на обновки. На следующий день я в Киев не поехал. Работы — валом.

Все разошлись на службу. А я первым делом занялся золотом. Его так мало, что нет особого смысла прятать. Я нашел у отца в сарае старую ступку и использовал ее в качестве тигля. Разжег костер, нагрел ступку расплавил шлих и вылил золото в металлическую ложку. В слиток с краю присобачил кусочек проволочки, свернутый петелькой. Когда все застыло, то покрасил сверху свинцовым суриком и получилось на вид обычное свинцовое грузило. На донку или на удочку.

Еще с собой возьму мои рыболовные принадлежности и никто ничего не заподозрит. А палку для удилища я себе и на месте найду. Так всем и буду говорить. А пока я все спрятал и стал бегать по делам. Изображая из себя электровеник. Во-первых, купил давно заказанную знакомому отца, заготовщику «Заготживсырье», мокросоленую шкуру крупного рогатого скота. То есть коровью. Товарный голод, ничего не поделаешь, приходится крутиться.

А все почему? Давят частника, давят индивидуальщика. Раньше тебе сапожник за десять дней такие кожаные