засёк. Теперь штраф выпишут. И хоть через десять лет сюда вернёшься, а он на тебе так и висит, ещё и пеню насчитают. Ненавижу Альтерион.

* * *

На Терминале дождь, тучи и недовольная Алина. Или мне кажется, что недовольная: мимики как таковой на её красивом белом лице нет. Тем не менее, Аннушке она выговаривает очень серьёзно:

— Мне кажется, ты создаёшь избыточные неоправданные риски для нашего среза. Столько корректоров за раз наш комплекс ни разу не принимал, и опасаюсь, что они могут привлечь коллапс.

— Ваш срез перенёс коллапс полностью, он дошёл до конца и завершился, — возражает ей девушка. — Я не сильна в теории, но то, что я знаю, говорит мне, что новый коллапс тут невозможен. Нет населения — нет потенциала.

— Я не могу судить, кто из нас прав с точки зрения теории, потому что не располагаю необходимой информацией, однако впервые за время моего функционирования наблюдаю погодную аномалию такого масштаба, — роботесса указала механической рукой за дверь, где ветер набрал уже такую силу, что ливень превратился в горизонтальный. Пока мы добежали от парковки до холла, вымокли, как упавшие в реку крысы. — Кроме того, в срезе теперь есть собственное население. Небольшое, но официально признавшее себя в этом качестве.

— А, точно, те беженцы… Завтра утром я уеду и заберу отсюда всех синеглазок. Скажи им, чтобы подходили в ресторан, поужинаем и всё обсудим.

— Сообщила, — после секундной паузы ответила Алина. — Они соберутся через полчаса. Я решила, что тебе понадобится время, чтобы привести себя в порядок.

— Спасибо, ты умница. Обожаю тебя.

— Эти чувства взаимны, потому я всегда рада тебе здесь. Но на других синеглазых это не распространяется. Вам с уважаемым Лёхой подготовить один вип-номер на двоих? Или вы продолжите делать вид, что не вместе?

— Вот ты язва! — засмеялась Аннушка. — Давай мой номер, потеснимся как-нибудь.

— Там очень широкая кровать и самая большая ванна, — серьёзно напомнила роботесса. — Вы не будете испытывать дискомфорт.

— Да уж надеюсь. Но это позже, сейчас надо просто переодеться в сухое и умыться. Лиарна, пошли с нами, найду тебе каких-нибудь шмоток из своих. Тебе, солдат, не найду, извини, не тот размерчик. У тебя есть во что переодеться?

— Будешь смеяться, но до сих пор на моём пути не встретилось ни одного одёжного магазина.

— Серьёзно? Чёрт, неужели мужики и правда такие беспомощные, как рассказывали замужние подруги? Мы проехали, наверное, с сотню пустых срезов, могли намародёрить тебе шкаф тряпья!

— Мы каждый раз так спешили, что поссать было некогда! — возмутился я.

— Ну, если бы ты сказал… Впрочем, ещё не хватало нам выяснять, кто больший дурак, как будто мы и правда женаты. Алина, у тебя не завалялось какого-нибудь шмотья, забытого постояльцами?

— Не думаю, что Лёхе пошли бы обноски, брошенные рейдерами, — ответила робохостес, — впрочем, мы всё равно их сжигаем по гигиеническим соображениям. Однако могу сообщить, что на днях у нас открылась лавка «Стопятьсот мелочей в дорогу». Её владелица арендовала один из пустующих боксов. Ассортимент, насколько я могу судить, небольшой, но какая-то походная одежда там присутствует. Также, возможно, вас, Лёха, заинтересуют бритвенные принадлежности.

Я почесал щетину на щеке и растерянно кивнул.

— Вы можете воспользоваться выходом в задней части Терминала, оттуда ближе всего. Ориентируйтесь на вывеску. На улице дождь, но вы вряд ли сумеете промокнуть больше, чем сейчас.

— Спасибо, Алина, — благодарно кивнул я, — поездка в кузове имеет свои последствия.

— Радуйся, что не пешком! — фыркнула Аннушка.

— Я радуюсь.

— В номере встретимся, солдат. Иди прибарахлись. Деньги-то есть?

— Да, ещё остались здешние карточки. Надеюсь, хватит.

— А ты не шикуй! Если вырядишься как Андрей, я тебя даже в кузов не пущу!

* * *

До лавки бежал бегом, подталкиваемый дождём в спину, но Алина права — сильнее промокнуть мне уже некуда. Торговая точка представляет собой помещение размером с большой гараж, им, видимо, исходно и являясь. Располагается в том же ряду, где и автосервис Кройчека; тут ещё много пустующих боксов, так что торговый потенциал Терминала не исчерпан.

Витрины у лавочки нет: глухая дверь, над ней фанерка с выведенной краской надписью «100–500» и подсвечивающая её лампа-переноска.

Я постучал.

— Мы открыты! — донёсся изнутри женский голос. — Входите, пожалуйста!

Я толкнул железную дверь и вошёл, постаравшись побыстрее закрыть, пока помещение не залило дождём. Погода действительно разгулялась не на шутку.

— Я тут вам натопчу, извините…

— Ничего, халь, — засмеялась черноглазая молодая женщина, — вытру потом. Рада вас видеть снова. Не поможете?

— Так это ваша лавка? — спросил я, поднимая вместе с ней тяжёлый ящик и засовывая его на верхнюю полку.

Полки новые и пахнут деревом, а женщина пахнет сладкими, чуть приторными духами.

— Лавка общины, но у меня лучше всех получается стоять за прилавком. Караванщикам я нравлюсь, и они меньше торгуются.

— Вы красивая женщина, это не удивительно.

— Меня зовут Симха, халь.

— А меня Лёха, будем знакомы.

— Можете помочь с ещё одним ящиком, Лёха? Он не тяжёлый, но мне не хватает роста…

— Конечно, Симха, без проблем.

Я поднял ящик на верхнюю полку. Справился бы сам, но Симха кинулась мне помогать, прислонилась грудью к моей промокшей насквозь футболке и сразу промокла сама. На её платье теперь два мокрых пятна на самых видных местах.

— Ох, — засмеялась она, — простите, я так смешно выгляжу теперь.

Платье тонкое, мокрые места просвечивают, лифчика не носит. Спорю на что угодно, она это специально.

— Это вы простите, Симха, я совершенно мокрый. Как раз хотел купить у вас одежду на смену, свою всю растерял в приключениях.

— Конечно, сейчас что-то подберу. У нас не так много товара пока, Алина выдала общине немного талонов на обзаведение, и мы решили часть вложить в лавку. Закупаем у одних караванщиков, продаём другим, навар небольшой, но не прогорели. Впрочем, мы только начали.

— Уверен, ваше обаяние, Симха, преодолеет все трудности, — галантно ответил я.

— Спасибо, Лёха, вы мне тоже нравитесь, — откровенно сказала женщина. — Не передумали? Моё предложение ещё в силе. Теперь я не бездомная беженка, и, если вас не смущают двое детей…

— Нет, Симха, я ничего не имею против детей. Дети — это прекрасно, и вы очень красивая. Но моё сердце занято.

— Ваша спутница, — кивнула та понятливо, — она очень смелая. И очень яркая. Я не такая. Но с ней вы вряд ли когда-нибудь обретёте настоящую семью, она из других женщин. А со мной — да. Я была прекрасной женой