Он вошел в следующее помещение. Небольшой зал без окон былпуст. Со стен смотрели на Павла картины Тёрнера. В углу изящно изогнулась настуле женская фигура, одетая в строгий темно-оливковый костюм. Павлу видны былисмуглая щека и черные волосы, свободной волной спадающие на спину.

«Пакистанка», — подумал он.

Увидев посетителя, девушка шевельнулась, и по залу поплылтерпкий запах ее духов. Она встала и подошла к нему, двигаясь с кошачьейграцией. Была она невысока ростом и сложена пропорционально, как древняястатуэтка. Большие, чуть раскосые глаза смотрели внимательно, хотя инастороженно.

«Филиппинка», — подумал он и спросил с улыбкой, где онможет увидеть картину Тёрнера «Пылающий закат»?

Из-за помятой одежды и разбитой головы улыбка, надо думать,получилась не слишком обаятельной, но девушка отнеслась к нему с доверием ипоказала на проход в следующий зал:

— Вы почти у цели, сэр!

Слава тебе, Господи, старик сидел на бархатном диванчикепрямо напротив чертова «Пылающего заката». Павел сделал к нему несколько шагови остановился, пораженный. Старик сидел, откинувшись назад и опираясь на стену.Но поза его была слишком расслабленной. Казалось, что для этого человекаостались позади все неприятности и заботы. Живые так не сидят, понял Павел.Затаив дыхание, он подошел ближе. Пришлось сесть рядом, чтобы девчонка изсоседнего зала не заметила неладное раньше времени.

Глаза старика были открыты и смотрели прямо перед собой,остановившись, рука была еще теплой.

«Чем они его? — думал Павел. — Незаметно укололи втолпе? Тогда он не дошел бы до музея. И кто его так? Чеченцы? Эти не смогли бысделать все тихо. Подручные карлика? Эти бы, конечно, смогли, но здесь старикне подпустил бы никого подозрительного близко к себе. Черт, как неудачно все…»

Карманы дорогого пиджака из мягкой ворсистой ткани быливывернуты. Понятно — убили и обыскали. Павел понял, что нужно немедленноуходить. Тело качнулось, он устроил его поудобнее и, уже уходя, бросил намертвеца последний взгляд.

Что-то едва заметно блеснуло под диванчиком. Павелнаклонился и поднял обычный пластмассовый кружок с цифрами. Номерок. Ну да,старик же был в пальто. Он разделся внизу, оставил в гардеробе пальто, зонтик ишляпу.

— У вас все в порядке? — В дверях стояла филиппинка.

Проходя мимо нее, Павел раздвинул губы в улыбку. Онаответила одними глазами, потом неуверенно шагнула к старику.

— Сэр, вам плохо? — настойчиво спросила она.

За время, которое понадобилось девушке, чтобы разобраться вситуации, Павел отмахал половину пути до выхода. Галерея кажется вовсе не такойбольшой, если не пялиться на одинаковые морские пейзажи, а идти хорошимспортивным шагом.

Он не боялся преследования музейных властей. По инструкциидевчонка вызовет сначала своего непосредственного начальника, тот вызоветсвоего, и так они будут долго подниматься по служебной лестнице, пока не дойдутдо того человека, который возьмет на себя ответственность. На теле старика нетникаких видимых повреждений, сочтут, что пожилому человеку стало плохо отбольшого количества Тёрнера и он умер на месте от сердечного приступа. Имглавное, чтобы посетители музея ничего не заметили и не разволновались.

Никто не окликнул его, ни один служитель не выгляделобеспокоенным, никто не пользовался переговорным устройством, Павел спокойноспустился вниз.

Ему повезло, как раз прибыла на автобусе большая группанемецких пенсионеров. Самое время для старичков — не сезон, везде скидки, вот ираскатывают по Европе. Немцы мигом заполнили весь холл, шумели, громкопереговаривались, обмениваясь впечатлениями. В гардероб выстроилась очередь.Павел подал упавший зонтик дородной старухе в клетчатой шляпе, улыбнулся изаговорил по-немецки с ее мужем, спросил его, первый ли раз он в Лондоне икакое впечатление произвела на него английская столица. Так, мило болтая, онимедленно двигались к девушке за стойкой гардероба. Она слегка ошалела от шума иобилия посетителей и только торопливо совала номерки в протянутые руки. В этомгардеробе одежда не висела на плечиках, а лежала, аккуратно сложенная, вотдельных секциях, так что девушка просто сунула ему сверток, не отметив тотфакт, что дорогое кашемировое пальто не очень сочетается с помятой физиономиейи разбитыми губами.

Он поскорее ввинтился в толпу шумных немцев и отошел всторону. Как ни странно, пальто оказалось ему впору. Здесь не стоило долгооставаться, и Павел торопливо вышел из музея, спустился по широким ступеням изашагал в сторону от толпы.

Только оказавшись на пустынной набережной, он проверилкарманы пальто. В одном из них он обнаружил белый пластиковый прямоугольник —карточка с золотым обрезом, на которой было написано: «Ллойдз банк»,Флит-стрит, 28. И дальше шло четырехзначное число — номер ячейки. Ай дастарикан! Сумел-таки обойти этих сволочей хотя бы ценой собственной смерти!

Однако чтобы получить доступ к банковской ячейке, нужен ещеключ…

Ключа не было, и не у кого было спросить, где он спрятан.

Единственный человек, с которым можно было посоветоваться,обсудить ситуацию, в конце концов просто поговорить по душам, только что погиб.

Павел почувствовал бесконечное, ошеломляющее одиночество.

Однако он не мог позволить себе расслабляться, предаватьсяпереживаниям — он был загнанным зверем и одновременно охотником, бегущим потонкому льду, который должен бежать, чтобы не провалиться в ледяную воду…

В карманах пальто бренчала мелочь — в общей сложностинабралось несколько фунтов. Павел осознал, что давно не ел и просто умирает сголоду, и решил выпить хотя бы чашку кофе, надеясь, что это поможет емусобраться с мыслями. До сих пор он действовал на предельном нервном напряжении,как заводная игрушка, но его завод, казалось, подходил к концу.

Он свернул с набережной и увидел небольшой торговый центр —магазин, кафе и почтовое отделение.

Перед входом в комплекс стоял контур металлоискателя, возлекоторого дежурил полусонный толстый охранник.

Павел вошел в двери, и прибор надрывно зазвенел.

— Сэр, у вас есть что-то металлическое? — высокомерноосведомился секьюрити.

Павел высыпал из карманов мелочь, повторил попытку, ноконтур снова издал тревожный звон.

— Извините, сэр, но я не могу вас пропустить! — заявилтолстяк, преисполнившись чувства собственного достоинства. — Таковаинструкция, сэр!

— Не можешь — и черт с тобой… — пробормотал Павел,отходя от дверей.

Он наморщил лоб.

Почему звонит чертов контур? Может быть, покойный старик былеще хитрее, чем казался?

Павел свернул в сквер, сел на скамейку, огляделся посторонам.

Мимо него прошла милая английская старушка с йоркширскимтерьером на поводке. Старушка скрылась за кустами, и Павел принялся за работу.