отцу не понравилось, когда констебль полиции вытащил его с заседания городского совета и сообщил, что его Кит назвал суку сукой и та сука сейчас пишет на него заявление. Отец пришел в ярость. Он уже с полудня был пьян и сразу помчался домой. Прежде чем мама успела рассказать ему всю историю, он ударом кулака свалил меня на пол и поволок к себе в спальню. Он избивал меня ремнем, пока я не охрип от крика, и орал на меня, что я выставил его идиотом перед госпожой председательницей.

В конце концов мама оттащила его и сказала: «Лесли, Кит ни в чем не виноват». Она показала ему синяки в тех местах, где брат Брайана меня пнул, и тогда отец позвонил матери Брайана и обругал еще грубее, чем она обругала меня. Он швырнул телефонную трубку, развернулся ко мне и сказал: «Пускай это послужит тебе уроком».

Мама спросила: «Ты не хочешь извиниться перед Китом?»

Отец ответил: «Он получил по заслугам»[6].

Я не знал, что думать. Больше всего на свете я желал одобрения отца. Я хотел, чтобы он меня любил, и готов был на что угодно, лишь бы ему угодить. Он был для меня вторым после Бога. Но даже когда я был прав, я оказывался не прав. Я думал: «Давай, пап, обвиняй меня. Я приму ответственность, даже если ничего не делал. Только постарайся любить своего сына, папа». Может, он и любил, но никогда этого не показывал.

Одно из местных знакомств Кита во многом повторяло его отношения с отцом. Соседский мальчишка был примерно того же возраста и учился с ним в одном классе, так что вроде бы им следовало подружиться. Но что-то в Ките провоцировало того мальчика. «Я был для него вроде боксерской груши. Когда мы пошли купаться на озеро Культус, он попытался меня утопить. Он держал мою голову под водой, отпускал, чтобы я сделал вдох, а потом топил снова. После пяти или десяти минут у меня в глазах почернело. Полицейский, который спрыгнул в воду и вытащил меня, спас мою жизнь».

Кит понимал, что рано или поздно ему предстоит дать обидчику отпор. «В общественном бассейне я держал его под водой до тех пор, пока не подоспел спасатель. Я всерьез собирался его утопить. Наверное, можно сказать, что это была вторая в моем детстве попытка убийства. Первым был тот ублюдок Мартин. Я как будто знал только один способ борьбы – на выживание».

9

Алка-зельцер для чаек

Ожесточение происходит не только в рамках семьи.

Оно может происходить и в компаниях приятелей, и в бандах.

Ричард Родс,

«Почему они убивают: Открытия знаменитого криминолога»

После того как Кит ответил обидчику, баланс в его отношениях с соседскими детьми немного изменился и небольшая компания мальчишек приняла его к себе и стала учить приемам пыток животных. «Они взрывали воробьев петардами. Я до сих пор слышу тот звук и чувствую запах. Бах! Облачко перьев оседает на землю. У зарянок и соек взрыв просто отрывал лапки. Они прибивали ворон гвоздями к доске и швыряли в них ножи. Так они убили Блэки».

Мальчики заталкивали «алка-зельцер» в клювы чайкам, пока у тех не лопался желудок, прибивали кошек и маленьких собак к доске и протыкали их гвоздями и иголками. «Нашим любимым развлечением было связать хвосты паре кошек проволокой и подвесить их на веревке. Они царапали друг друга, пока одна не подыхала. Потом победитель выл и стонал, пока сам не умирал от ран, а мы сидели и смотрели».

Отправляясь к своим приятелям развлекаться пытками, Кит всегда оставлял своего пса Дюка дома, чтобы те не добрались до него. «Мы брали петарды и втыкали их кошке в пасть или в зад. Делали так, пока она не умирала. Зимой мы заманивали птиц в ловушки, которые делали из ящиков. Мы заливали им в клювы отбеливатель и смотрели, как они корчатся и умирают. Так мы забавлялись. Очень скоро это стало казаться нормальным».

Со временем к пыткам животных у Кита добавилось увлечение поджогами. Ему всегда нравилось сидеть у костра и смотреть, как тот догорает до последней искры. «Я первым вызывался бросить в огонь пустой флакон из-под аэрозоля, чтобы он взорвался. Однажды я бросил туда наполовину полный баллончик лака для волос, притворившись, что случайно ошибся. В воздух взлетел шар огня, похожий на маленький ядерный взрыв. Бутановые зажигалки тоже взрывались.

Смотреть на огонь, когда мы были в походе, мне очень нравилось. Я сидел еще несколько часов после того, как все расходились спать. Иногда я находил жуков и бросал их в огонь: слушал, как они трещат, когда у них лопается панцирь. Или я бросал в костер бревно, полное насекомых, и смотрел, как они пытаются убегать. Когда мне было десять, мы с Джо Смокером раздобыли римские свечи и стреляли ими друг в друга. Одна из старых машин, принадлежащих его деду, загорелась, и мы десять минут пытались ее потушить. Никто не узнал, что это мы сделали».

Приятелям повезло меньше, когда они случайно подожгли пустой дом, принадлежавший соседу по имени Вебстер. «Мы развели огонь в очаге, и искра попала в стопку старых газет. Мы бросили все и сбежали. Полчаса спустя мы услышали сирену пожарной машины. Старый дом сгорел дотла. Кто-то видел, как я убегал оттуда, и донес на меня, так что пришлось признаться.

Я понимал, что с отцом на этот счет лучше не спорить. В его глазах отрицание вины было ничуть не лучше самой вины. Меня наказали и велели отдать соседу все мои сбережения – около пятидесяти баксов. Позднее тот сосед сказал отцу, что получил страховку – хорошо, что мы сожгли ту развалюху. Но вернуть мне деньги он даже не подумал».

В своих бесконечных рассказах о детских прегрешениях и разочарованиях Кит заявляет, что его вынудили признать себя виноватым в травле младшего мальчика, хотя на самом деле того донимал брат Кита Брэд. Как во всех своих воспоминаниях, Кит выставляет своего отца злодеем. «Брэд прибежал домой в панике и спросил меня, не звонил ли кто из взрослых. Он сказал, что ввязался в драку с мальчишкой и что родители того обещали позвонить отцу. Когда ближе к вечеру зазвонил телефон, я взял трубку. Мужчина обвинил меня в том, что я избиваю его сына. Потом он спросил мое